— Давай кто выше залезет? — предложил голый Колька.
— Давай, — согласилась Лидка.
Вскарабкались на ствол и уселись в развильях.
— Давай прыгать в воду! — явно подзадоривал Колька.
— Давай, — согласилась Лидка и поползла к краю сучка, свесившегося над водой. Ухватилась за пук тонких веток, раскачалась и прыгнула вниз.
— Ух ты! — ахнули на берегу.
Кто-то из баб завизжал.
— Чтоб тебя черт за ногу дернул!.. Напужала-то, лихоманка болотная! — кричала баба вынырнувшей Лидке.
— Это Симки Березиной девка, — сказала другая.
— Ну и что, что Симкина... Не девка, а чистый звереныш. Видано ли так в воду-то падать?.. И убиться недолго...
— Не убьется... Вот еще один сиганул.
— А этот еще чей?
— Файки Зюкиной...
— А-а...
— А давай еще выше, — воодушевился Колька.
— Давай, — согласилась Лидка.
— Все ребятишки как ребятишки, а эти вон что делают! — всплеснула руками еще какая-то баба.
— Хватит! — сказала Лидка, вылезая из воды.
Все собрались, отбежали из-под тени ивы и пали на горячий песок.
— А поплыли за Курейку — там смородина, — предложила Лидка.
— Так она зеленая, — протянула Фишка.
— Ну и что?
— Ладно, поплыли.
— Я же не доплыву, — призналась Маня.
— Сиди тут. Мы тебе целую ветку смородины приплавим, — пообещал Колька.
Колька поплыл рядом с Лидкой, а Вовка с Фишкой. Только лучше всех плавала Фишка, и Вовка еле-еле догонял ее.
Когда солнце скатилось за каланчу пожарки, оделись и пошли по домам.
— Коль, пойдешь завтра за опенками? — спросила Лидка.
— Мне тетка завтра велела уборную белить в школе.
— Мы тебе поможем.
— Тогда пойдем.
— А мне мамка наказала, чтоб я пришел на кордон и принес им зеленого луку.
— Так тут всего три версты! Хочешь, мы тебя проводим и подождем на пустыре? — спросила Лидка.
— Тогда ладно...
У овощехранилища толпился народ.
— Чё такое? — подбежала Лидка и сунулась сквозь толпу.
— Не лезь! — прикрикнули на Лидку. — Там Райка повесилась...
Перед дверью билась, драла волосы и голосила председательша — корявая и тощая, как столб, баба. Она выла, и ее никто не останавливал.
Двери ломать не пришлось. Председатель вышел сам. Высокий плотный мужик в зеленом военном кителе, в хромовых сапогах. У него были жидкие серые волосы, зачесанные назад, и сухие, безразличные глаза. Он молча обошел жену. И перед ним расступились. Он так же молча, с поднятой головой прошел сквозь толпу и так же молча, чуть покачиваясь, подался за огороды, в степь, За ним никто не пошел. Только встрепанная жена сунулась было за ним, да Лидкина мамка преградила ей дорогу:
— Оставь! Дай хоть ты ему раз в жизни побыть одному. Да и сама шла бы домой...
Больше ей никто ничего не сказал. Да и после бабы на улице шарахались от нее, как от чумы. Не здоровались. Председатель, говорили, стал после проситься снова на фронт.
13
Кузнец Егор сделал Лидке маленькую литовку. И пока она ходила продавать табак, он сам направил и наточил литовку.
Несла эту литовку по деревне Лидка с гордостью, даже стеклышки на дороге замечать не желала.
— Дай подержать! — канючили и бежали следом мальчишки.
— Дядя Егор сказал, что ее нельзя давать в чужие руки. Потому что руки у всех разные. Вот он мне сделает деревянные грабли — те дам.
— Омманешь?
— Нет, не обману.
— Омманешь. Скажи честное-пречестное слово.
— Честное-пречестное.
— Тогда иди.
Мальчишки отстали, Лидке бы и не жалко дать подержать литовку, да ведь они — неумехи — поломают.
Лидка вошла в ограду. Постояла, подумала — выкосить ли траву вдоль прясла? Решила не косить. Поберегла литовку. А вдруг да какая железка или проволока попадет? Долго ли затупить. Тут-то в ограде можно и серпом срезать.
Лидка направилась за свой огород в поисках сочной травы. Она выискивала зеленые островки пырея в солончаках, скашивала и перетаскивала через прясло своего огорода на каменистый клочок целины, чтоб надежнее, ближе к дому, чтоб скотина какая не слизнула.
Она надеялась, мечтала сработать свой стожок сена для Маруськи и ее теленочка. Устав от непосильного усердия, Лидка прислонила литовку к пряслу и, забравшись на выбеленную солнцем и ветрами жердину, уселась, свесила ноги.
— Эх, искупаться бы! — вздохнула она.
На пол прясла прилетела желтая синица, подергала хвостом. За ней прилетела растрепанная сорока, раскрыв клюв, попрыгала по жердине.
— Кыш! — сказала им Лидка. — Нечего прыгать, червей вон склевывайте, дарможорки!
К Лидкиному огороду вышли из репейников ребятишки Поли-почтальонки — маленькая Улька в майке до пят, на тонкой шее нитка бус из собачьих ягод, и Никишка, старший — пятилетний бутуз в штанишках с лямочками крест-накрест. За ними ковылял куцый желтый щенок с обвислыми ушами. Брат и сестра собирали цветы и собачьи ягоды.