– У нас есть поводы предполагать, что эти деньги были переданы Сопротивлению…
– Это абсурд! – тряхнула головой Нэнси. Бём наблюдал за ней, чуть наклонив голову. Его, казалось, забавляло то, что она его перебила.
– Единственное, что жена знает про мои деньги, – это то, как их тратить на себя, – вздохнул Анри. Она отвернулась от Бёма и снова посмотрела мужу в глаза. – Иди домой, дорогая. Мы с майором по-джентльменски разберёмся с этим вопросом.
Если он выбрал эту тактику, она должна ему подыграть. Он хочет, чтобы она выставляла себя не взбесившейся матроной, а легкомысленной светской жёнушкой – глупой, красивой, расточительной, не имеющей никакого понятия о делах мужа. Она сделала усилие над собой и обиженно надула губы.
– Тебе виднее, Анри.
Майор Бём прочистил горло.
– Ещё кое-что, мадам Фиокка. Пожалуйста, не уезжайте из Марселя. У меня могут быть вопросы и к вам.
Он снова открыл дверь, чтобы она могла выйти. Нет. Слишком скоро. Она не может просто взять и оставить Анри здесь.
– Вы считаете, что я отношусь к типу женщин, которые уезжают отдыхать, когда на мужа шьют дело? Анри, я никуда без тебя не собираюсь!
Воспользовавшись моментом, она ещё раз посмотрела на него. Её скала. Её убежище. Её муж. Её Анри. Он улыбнулся ей – тепло и обнадёживающе.
– Конечно, нет, дорогая.
Ладно. Он знает, что делает. Она зря волнуется. У Анри с десяток адвокатов, уйма денег, чтобы купить себе путь отступления отовсюду, включая штаб гестапо. Она двинулась к двери.
– Нэнси?
Она обернулась. Её любимый! Она приготовит ему сегодня ужин своими руками, хочет он того или нет. А в погребе ещё есть приличное вино.
– Скажи маме, чтобы не волновалась.
Нет. Только не это. Они договорились, что эта фраза будет их кодом, если… если всё плохо. Очень, очень плохо. Её охватила паника. Она замерла. Ей хотелось закричать, сознаться во всём, плюнуть в лицо этим ублюдкам… но она знала, что Анри скорее умрёт, чем согласится смотреть, как её уводят эти обезьяны. После всего, что он из-за неё пережил, это будет слишком. Он сам сделал этот выбор. Но нет, нет, нет. Не может быть, этого просто не может быть!
– Я скажу ей, что ты её любишь, – сорвавшимся голосом проговорила она.
Один, два, три удара сердца… Они смотрели друг на друга и пытались сказать друг другу всё, что не могло быть сказано вслух, прожить друг с другом всю жизнь и порадоваться ей, дать друг другу обеты и сдержать их. Один, два, три.
– Мадам Фиокка? – Бём ждал.
Она прошла мимо него и вышла в коридор. Он вышел за ней и закрыл дверь. Если он что-то ей и говорил, пока вёл назад в фойе, она этого не слышала.
10
Нэнси открыла своим ключом парадную дверь и увидела, что в холле её ждёт горничная – уже одетая в выходное пальто и с маленьким хлипким чемоданчиком у ног.
– Мадам Фиокка, я…
Нэнси стянула перчатки, не в силах даже взглянуть на девушку.
– Конечно, тебе нужно уезжать, Клодет. Поедешь к матери, в Сен-Жюльен?
Нэнси достала из сумки ещё один ключ и открыла ящик маленького секретера. Анри всегда держал там кожаное портмоне, набитое купюрами. Достав пару тысяч франков, она протянула их девушке. Клодет посмотрела на деньги и затрясла головой.
– Я не могу, мадам. Только не сейчас, я и так вас бросаю.
– Можешь, чёрт возьми, – отрезала Нэнси. – Просто возьми.
Клодет неловко забрала купюры из рук Нэнси, пробормотала благодарность и засунула их во внутренний карман пальто.
– Иди через сад, Клодет. И будь осторожна.
– Удачи, мадам. Мне очень нравилось у вас работать.
Только сейчас Нэнси смогла поднять взгляд. Нет, если кто и предал Анри, то это не она. Ей вдруг показалось, что сейчас нужно дать ей какой-то совет, сказать что-то умное, яркое, что Клодет будет помнить всю жизнь, что-то, что позволит ей стать лучшим человеком и о чём она потом будет рассказывать детям и внукам. Что-то вдохновляющее. Но в голову ничего не приходило. Ей просто нужно выпить. Когда Нэнси убегала из дома, никто ей не сказал ничего вдохновляющего, так что это они во всем виноваты.
– Я рада. А теперь в путь, дорогая.
Клодет взяла чемодан.
– На кухне ваш друг Филипп, мадам Фиокка.
– Спасибо.
Клодет пошла в заднюю часть дома, а Нэнси осталась в холле – в пальто, с лакированной сумочкой через плечо. На столе стояли свежие цветы, деревянные перила были отполированы до блеска, на стенах ровными рядами висели полотна с изображением Марселя и морских судов. До этого момента она их даже не замечала. Анри любил картины. Она пошла в гостиную, подошла к шкафу, достала декантер и налила себе в тяжёлый стеклянный стакан щедрую порцию бренди. Выпив её, она взяла ещё один стакан, декантер и пошла на кухню.