Выключатель света оказался там, где ему и полагалось быть: рядом с дверью.
Квартира у Томаса оказалась… ну, скажем так — шикарная. Входная дверь открывалась в гостиную, размерами превосходившую всю мою квартиру, вместе взятую, в которой мне могло грозить что угодно, только не агорафобия. Стены были оклеены тёмно-алыми обоями, а пол устлан угольно-серым ковром. Мебель явно покупалась единовременно, в едином стиле — от диванов до стойки под домашний кинотеатр: хромированная сталь, черная кожа и чуть больше ар-декошных финтифлюшек, чем предпочел бы я сам. Плазменный телик не влез бы в моего Жучка, и к нему прилагались, разумеется, DVD-плеер, и колонки, и полки для видео и аудио дисков. Рядом на полке красовалась новейшая игровая приставка с аккуратно смотанными шнурами. На стене висели два постера: «Волшебник из страны Оз» и «Пираты из Пензанса» — ну, где Кевин Клейн играет короля пиратов.
Ну что ж. Приятно видеть, что брат, похоже, неплохо устроился в жизни. Правда, я так и не знал, за какую работу платят столько бабок.
Кухня ни в чем не уступала гостиной: все те же хром и черная кожа, только стены имели белую окраску, а пол вместо ковра был вымощен дорогой белой плиткой. Все содержалось в безукоризненном порядке. Ни одной грязной тарелки, ни одного наполовину выдвинутого ящика, ни крошки, ни бумажки. Все горизонтальные поверхности сияли стерильной чистотой. Я заглянул в шкафы. Ничего лишнего — только аккуратные стопки разобранных по размеру тарелок.
Чушь какая-то. При всех положительных качествах мой брат всегда оставался раздолбаем и пофигистом.
— Я все понял, — сообщил я Мышу. — Мой брат умер. Умер, а на его место поселился какой-то омерзительно аккуратный клон.
Я заглянул в холодильник. Не хотел, но заглянул. Шаря по чужому дому, нельзя не заглянуть в холодильник. Холодильник оказался пуст, если не считать винной полки и едва ли не полусотни бутылок Макова пива — Томас его любит. Мак убил бы его на месте за то, что он хранит его холодным. Ну, по крайней мере полил бы презрением, это точно. Подобное обращение с продуктом в глазах Мака заслуживает высшей меры наказания.
Я залез в морозильник. Вот он оказался набит под завязку — готовыми обедами трех видов, аккуратно рассортированными по упаковкам. Впрочем, в него влезло бы еще штук девять или десять — я решил, что они все-таки съедены. Должно быть, Томас выбирался в супермаркет раз в месяц или два. Это уже больше походило на него: пиво и еда, которая готовится одним нажатием кнопки на микроволновке. Для такой готовки не нежно посуды, что и подтвердил осмотр ближнего к морозильнику шкафчика: в нем обнаружилась большая упаковка разовых ножей и вилок. Поесть. Выбросить все, что осталось. Ни готовки, ни мытья посуды.
Я еще раз огляделся по сторонам на кухне и отправился дальше.
Обе спальни открывались в небольшой холл; еще одна дверь вела в ванную. Заглянув в нее, я торжествующе фыркнул. В ванной царил полнейший бардак: повсюду валялись зубные щетки и расчески, на полу стояла пара пустых бутылок из-под пива, а вся остальная поверхность кафеля была завалена грязной одеждой. Картину разгрома дополняло несколько валявшихся там и сям початых рулонов туалетной бумаги, тогда как на держателе сиротливо висела пустая картонная трубка.
Я осмотрел первую спальню. Она тоже больше соответствовала образу Томаса. В ней стояла кровать калибра кинг-сайз без выраженных ног и изголовья: только стальной каркас, на котором покоился большой квадратный матрас. Белые простыни, несколько подушек в белых наволочках и большое одеяло в темно-синем пододеяльнике. Все это пребывало в некотором беспорядке. На полу перед распахнутым настежь шкафом валялась одежда. На тумбочке с наполовину выдвинутыми (и почти пустыми) ящиками стояли две корзины с чистым, тщательно выглаженным бельем. Еще в спальне имелась книжная полка, уставленная разного рода художественной литературой, и будильник-радио на тумбочке. В углу стояли, прислоненные к стене, старая кавалерийская сабля и шпага на манер мушкетерских. От взгляда моего не укрылось то обстоятельство, что до них легко было дотянуться, не вставая с постели.
Я вернулся в коридор и мотнул головой в направлении гостиной.
— Это все маскировка, — сказал я Мышу. — Парадная часть квартиры. Он хочет создать впечатление. Так, чтобы ни у кого даже мысли не возникло посмотреть на остальное.
Мыш склонил голову набок и посмотрел на меня.
— Может, мне стоит просто оставить ему записку, а?
Зазвонил телефон, и я едва не подпрыгнул на месте от неожиданности. Удостоверившись, что непосредственная угроза инфаркта миновала, я вернулся в гостиную, размышляя, стоит ли мне брать трубку. Я решил воздержаться. Возможно, это звонили с поста охраны проверить, что это за незнакомец с небольшим ручным мамонтом. Если бы я ответил им в отсутствие Томаса, они запросто могли бы заподозрить что-то. Еще как заподозрить. Оставь же я их беседовать с автоответчиком, и они могут еще пребывать некоторое время в неуверенности. Я подождал немного.