Уолтер Уэд был далеко не робкого характера, но можно ли обвинять в трусости девятнадцатилетнего юношу только потому, что он желает избежать встречи с разбойниками!
И это было отнюдь не проявлением трусости с его стороны, когда, двинувшись вперед по дороге и тревожно оглядываясь по сторонам, он внезапно остановился, увидев невдалеке фигуру всадника, смутно вырисовывающуюся в тени деревьев, и заколебался, ехать ему дальше или нет.
Всадник был шагах в двадцати от него и не двигался ни в ту, ни в другую сторону; он словно застыл в седле посреди дороги.
«Разбойник! — подумал Уолтер, не зная, что делать: ехать вперед или повернуть обратно. — Да нет, вряд ли это так… С чего бы разбойнику торчать так на самом виду? Он скорее прятался бы за деревьями… по крайней мере, пока…»
Так он гадал и вдруг услышал, как его окликнули, и сразу узнал голос: это был тот самый голос, который так смело провозгласил: «За народ!»
Юный путник, успокоившись, двинулся вперед. Человек с такой благородной внешностью, как этот всадник на вороном коне, и с такими благородными чувствами, которые он так смело выражал, вряд ли мог быть дурным человеком и тем более — разбойником. Уолтер в этом не сомневался.
— Если я не ошибаюсь, — сказал незнакомец после того, как они обменялись приветствиями, — вы тот самый молодой джентльмен, которого я только что видел в не очень приятной компании?
— Вы не ошиблись, это я.
— Тогда едем вместе. Если только вы один и гонитесь за мной, я думаю, что не подвергаюсь большой опасности, позволив вам догнать себя. Поедем вместе, юноша! Пожалуй, для нас обоих будет безопаснее, если мы поедем вдвоем.
После такого искреннего приглашения юный паж, не колеблясь, пришпорил коня и поехал рядом с всадником. Они вместе стали подниматься на холм.
На полпути от вершины дорога сворачивала на юго-запад и некоторое время шла по открытому месту, ярко залитому лунным светом. И только тут впервые оба всадника могли разглядеть друг друга.
Незнакомец, все еще сохранявший инкогнито, быстро окинул взглядом своего спутника и, по-видимому, удовлетворенный этим беглым наблюдением, отвел глаза в сторону.
Быть может, он уже успел разглядеть юного пажа раньше, на постоялом дворе.
Что же касается Уолтера, он видел Черного Всадника только мельком, поэтому он теперь поглядывал на него с любопытством. Но так как он не хотел показаться невежливым, то старался делать это незаметно.
Сказать правду, юного пажа поразила необычайная внешность незнакомца. Он видел рядом с собой не юношу своего возраста, но зрелого мужчину, лет тридцати или более, в полном расцвете мужественной силы. Он видел статную фигуру безупречного сложения, со стальными мускулами, подчеркивающими упругую мощь тела, красиво посаженные плечи, широкую грудь, крепкую круглую шею, упрямо выдающийся подбородок, свидетельствующий о твердости и решительности. Он разглядел темно-каштановые волосы, обрамляющие смуглое лицо, которое, вероятно, было несколько белее в юности; теперь же оно казалось бронзовым от покрывавшего его загара. Он разглядел темно-карие глаза, сверкавшие в лунном свете мягким и теплым блеском, — глаза горлинки. Но Уолтер знал, что эти глаза могут вспыхивать подобно орлиному взору; он вспомнил, каким огнем они сверкали, когда он их увидел впервые.
Короче говоря, юный паж видел рядом с собой человека, напоминавшего ему одного романтического героя средневековья из книжки, которую он недавно прочел, героя, глубоко поразившего его пылкое воображение.
Одежда всадника вполне гармонировала с его прекрасной фигурой и красивым лицом. Он был одет просто, но все на нем было из добротного, дорогого материала. Плащ, камзол и шаровары из темно-коричневого бархата, сапоги — из тончайшей испанской кожи; шляпа с широкими полями, красиво отогнутыми спереди, с пряжкой в драгоценной оправе, придерживающей черное страусовое перо, спускавшееся сзади до самого плеча. Алый пояс из китайского крепа, завязанный вокруг талии, вышитая перевязь через плечо, на которой висела шпага в великолепно отделанных ножнах; палевые перчатки с раструбами, батистовые манжеты, выпущенные из рукавов камзола; белый отложной воротник, спускающийся на плечи.
Лошадь была под стать всаднику — крупный, мощный конь; такого коня выбрал бы себе некогда паладин, отправляясь в крестовый поход. Конь был сплошной черной масти, только около носа и лба атласистая кожа отливала медно-красноватым оттенком цвета янтаря. Если бы хвост коня был опущен, он коснулся бы земли, но, вытянутый по диагонали, он плавно покачивался из стороны в сторону на каждом шагу. А когда всадник пускал коня вскачь, тот летел, распустив хвост веером вровень со спиной.
Пятнистая шкура южноамериканского ягуара на алой подкладке украшала седло, через луку которого были перекинуты две кобуры, покрытые пушистой блестящей шкурой североамериканского бобра.