Засмущавшись, растерянная Вера молчала, но не молчал Янек:
- Верочка! Вера! Матка Боска! Как я рад нашей встрече! Теперь я знаю - это судьба! Я уже не надеялся, гнал от себя мысли о вас, ведь вы замужем! Вы ведь замужем? Ничего не изменилось?
- Нет, все по-прежнему. Почти все... - Вера не знала, как объяснить этому второй раз встреченному ею человеку, что муж ей по-прежнему изменяет, почти не говорит с ней, становится с каждым днем все более чужим и далеким, хотя они все так же живут вместе, в одном доме, и она лелеет его и ухаживает за ним...
- Верочка! Это судьба! Раз я встретил вас случайно, не ища этой встречи, да еще встретил так удачно - наедине, чтобы смог объяснить свои чувства, всю сложность обстоятельств, сжимающих меня тисками, значит, вы, Вера, мне посланы свыше самой судьбой.
Вера, я люблю вас! Люблю с того вечера, когда увидел вас впервые той странной метельной ночью, когда кто-то постучал в мое окно рукой в белой перчатке и позвал меня к вам - такой очаровательной, такой необычной, восхитительной женщине.
Любви к вам я сопротивлялся изо всех сил, зная, что вы замужем и я женат, но это непрошенное чувство оказалось сильнее моей воли, одолело мой разум, заставило меня подчиниться сердцу. Я понял, что ничего не смогу с собой поделать, не смогу не думать о вас днем и ночью, не смогу сопротивляться той силе, что тянет меня к вам неодолимо.
Я стал пытаться искать оправдание своим чувствам, стал мечтать о расторжении наших браков и совместной с вами жизни.
Ведь я женат, Вера, женат и у меня есть сын.
- Поймите, Янек, не надо мне ничего объяснять. Не заблуждайтесь на мой счет, я замужем и очень люблю своего мужа, а раз вы женаты, то я за вас очень рада. Берегите свою семью, тем более, у вас сын.
- Вера, выслушайте меня, прошу вас. Семья моя на материке, в Севастополе, где я закончил мореходку, и где последние перед отъездом годы я ощущал большую в отношении себя подозрительность и опасался слежки. Я надеялся, что здесь, «у черта на куличках», никому не будет никакого дела, что отец у меня поляк, а мама итальянка из Одессы, никто не заподозрит, что я шпион и работаю на иностранную разведку. Расчет мой оказался верным, во мне здесь ценят хорошего специалиста, дали жилье, хорошо платят и работа интересная. Но Лариса, жена моя, со мной в такую даль не поехала, рассчитывая, что, соскучившись, что я вернусь на юг, к ней, к сыну, к теплому ласковому морю и к ее матери - шумной и хлебосольной украинке. Конечно я скучаю, мне мой сын Василек во сне снится, но, как я могу вернуться, если там у нас уже многих арестовали, а за что, остается только догадываться, а уж мне в такой обстановке рассчитывать и вовсе не на что.
Вы поймите, Вера, хоть вас я полюбил сразу, в первую же минуту, когда даже не рассмотрел еще ваше лицо в метели, хотя я уже давно понял, что у вас с мужем отношения далеко не безоблачные, я хотел только одного - окружить вас своей заботой, согреть, помочь, сделать счастливой. И несмотря на все это, я долго избегал встреч с вами, ушел в море на полгода, чтобы подумать, проверить себя.
Но в окружении океана, в бессонные ночи вахты, на дежурствах и во сне вы, Вера, вставали передо мной каким-то фантастически притягательным факелом. Вы вспоминались мне то дрожащей, заблудившейся в пурге, протягивающей мне руки из сугроба, то видел я нас с вами кружащимися в вальсе, да так четко видел, что ощущал вашу руку в своей руке, кожей своей помнил мягкое тепло ткани вашего платья.
Как только вернулся, сразу написал письмо жене с просьбой простить и дать мне развод. Признался, что полюбил другую. Совсем недавно письмо отправил и вот эта неожиданная встреча, такая случайная, что я теперь уверен - это судьба!..
Вера слушала и молчала. Она каждой клеточкой своего существа трепетала, впитывая слова Янека о любви к ней.
Пусть это только слова, но как же восхитительно они звучали! Ведь Вере еще никто и никогда не говорил таких слов. Николай считал свою сдержанность в разговорах о любви само собой разумеющейся, а комсорг в далекой Воронцовке только читал ей стихи Маяковского.
И вот Вера взахлеб, словно чистую ключевую воду, пьет упоительные слова любви - любви запретной, грешной, но все-таки чистой и искренней человеческой любви, которую невозможно спутать с притворством и пройти равнодушно мимо. И как же хорош Янек, как светится его лицо под солнечными бликами сквозь листву низко спускающихся веток, с каким трудом пробивается пунцовый румянец сквозь смуглую кожу гладко выбритых щек, как ласково смотрят ей в глаза его огромные карие страстные очи, тень от ресниц которых, делает их будто подведенными сажей.