— Так просто, да? — ещё один поцелуй. — Проклятье, я думаю, мне следует влюбиться в тебя, — и что мне тут сказать… — Не так ли? — спрашивает он. А я пожимаю плечами, и он сдавливает мой бок. — Ты не тешишь моё самолюбие, ты знаешь это, правда?
— Тебе стоит делать всё, что ты хочешь.
— Мммм. Всё, что я хочу, да? — его зубы погружаются в мою нижнюю губу, рука движется по моему бедру. — Трахать тебя — это что-то другое.
А затем, он скатывается с кровати, подхватывая какую-то одежду, и, спотыкаясь, направляется в ванную.
Я сажусь, осматриваюсь вокруг в поисках своей одежды. Моя рубашка на двери. Мои джинсы на полу. Я отбрасываю простынь, ища нижнее белье. Ага! Вот оно где, забилось в изножье кровати. Джастин входит назад в комнату с зубной щеткой во рту, синяя пена покрывает его губы, когда я натягиваю трусы, покачивая своими бёдрами.
— Куда это ты собираешься? — спрашивает он, всё ещё чистя зубы.
— Домой.
— Не-а, — он бросается обратно в ванную. Я слышу, как он сплевывает и поворачивает кран. Он возвращается, вытирая полотенцем свой рот. — Ты останешься прямо здесь, — он наклоняется над кроватью, удерживая меня в клетке своих рук. — Меня не будет всего лишь час, — он целует меня и направляется к двери, останавливаясь, указывая на меня, прежде чем уйти. — Я серьёзно, твоей маленькой сексуальной попке лучше по-прежнему быть здесь, когда я вернусь.
Я улыбаюсь.
— Не беспокойся.
Я жду, пока закроется передняя дверь, а затем выпрыгиваю из кровати и иду к небольшому окну над батареей. Я жду, пока не вижу, как Джастин ступает на тротуар, а затем разворачиваюсь, скольжу в одну из его футболок и иду на кухню.
Квартира устрашающе тиха, кроме раздражающего щебечущего звука кондиционера, отзывающегося эхом в вентиляционной трубе. Я наполняю кружку водой, опираюсь о гранитную поверхность столешницы, и шарю глазами по его гостиной. Мои глаза пробегают по всем тем кусочкам реликвий с автографами позади красной кушетки. Его бывшей подружки. Я едва не насмехаюсь над идеей о Джастине с кем-либо ещё, но затем мне становится интересно…
Интернет, ну, в общем, социальные сети в наши дни делают это слишком легким — выяснить что угодно и о ком угодно. О, конечно, вы можете сделать ваш профиль частным, но вы действительно знаете половину из тех людей, которых приняли в друзья на Facebook? О, да конечно, мы друзья только на Facebook, а не в реальной жизни. Но всё же, вы позволяете им увидеть каждый аспект вашей жизни: где вы отметились, где вы проводите отпуск, с кем поссорились, кого Вы любите или кого когда-то любили.
Я открываю Facebook, отчитывая себя, что не сделала этого раньше, и пролистываю его фотографии. 2016 — ничего. 2015 — кучка селфи. 2014 — случайные фотографии его самого и его друзей парней. 2013, 2012 — ничего. Я собираюсь перейти к сентябрю 2009, прежде чем нахожу фото. Оно единственное, и на нём они вдвоём перед рождественской ёлкой Рокфеллер-центра. Она так уютно устроилась на нём, в шарфе и пальто, её белёсые блондинистые волосы торчат из-под розовой ушанки. Блондинка? Блондинка! Джастин, она — *банная блондинка? Её губы прижимаются прямо к щетине на его лице, а он обнимает её. Хотела бы я стереть из моей памяти этот взгляд непередаваемого счастья в его голубых глазах. Я глазею на фото, изучая его. Принимая её. Она выглядит как девочка-соседка, которая будет печь яблочный пирог для новых соседей. Джастин Вайлд, которого я знаю, ну, в общем, он даже бы не попытался второй раз взглянуть на такую девочку, по крайней мере, я так думаю. Опять же, этот Джастин Вайлд был студентом. Он выживал за счет лапши «Рэман» и содовой «Клуб Сема». И тогда я практически убедила себя в том, что не имеет значения, любил ли он её, ведь это было семь лет назад. Что этот парень с неопрятными волосами в шерстяном пальто — не тот Джастин, которого я обожаю. Я замечаю её руку. Я увеличиваю масштаб изображения, и там на её левой руке на безымянном пальце — кольцо. Он был обручён?
Я цитирую строки из начала 32 главы его третьей книги в серии: «Вся любовь — лишь обманчивый облик, ложь, которую мы рассказываем себе, чтобы не чувствовать себя одинокими. Мы хотим принадлежать кому-то и быть важными, мы хотим иметь значение, а есть ли что-то лучше, чтобы убедить себя в этом, чем быть любимым тем, кого обожаешь больше остальных? Смотреть в её зелёные глаза…»
Я увеличиваю масштаб. Её глаза — зелёные…
«…чтобы в них увидеть ваших будущих детей. Чтобы знать, что её душе хранятся все ваши мечты, желания и потребности? И что может быть более трагическим, спрашиваю я вас, чем тот момент, когда вы понимаете, что с этой женщиной у вас нет никакого будущего? Когда вы понимаете, что её слова были абсолютной ложью и невыполнимыми обещаниями, что ваша жизнь так долго была только одним грандиозных мифов этой жизни. Любовь. Мертва. И пусть так и останется».