— Но я не собирался недоплачивать вам пятьсот долларов, — сказал я. — Скорее всего, водитель их присвоил себе по причине недостачи на тюнере сорока каналов из ста рекламируемых.
— Можно сказать, что мы виноваты сами, но там больше настроить было нельзя, — сказал Кудинов. — Я сразу подумал, что это всё водитель. Но как связаться с Вами, я не знал. А вообще я знаю Вас… тебя, — поправился Кудинов, — с хорошей стороны. — Я парашютист, — сказал он. — И прыгаю на Чайке (аэродром под Киевом). А Вы… ты там летал на самолётах и спонсировал сборную Украины по пилотажу. Об этом говорили все, и говорили о тебе с хорошей стороны. А когда тебя посадили, все стали говорить по-разному: кто хорошо, кто плохо.
— А ты что тут делаешь? — спросил я Кудинова. Мне было не менее удивительно видеть его рядом со мной.
Хотя, чем больше я находился в тюрьме, тем меньше меня всё удивляло. Перед самым переводом меня из СИЗО-13 в СИЗО СБУ дежурный принёс мне в камеру записку. Это была именно записка, а не малява, то есть не запечатанный в целлофан в несколько раз сложенный тетрадный лист, 1/2 или 1/4 его, а стандартный, сложенный пополам. Письмо начиналось со слов: «Уважаемый Игорь Игоревич!» И далее — по тексту: мол, пишет Вам Ваш сотрудник рядом через дверь с Вами с осуждёнки. Что он работал у меня на предприятии «Топ-Сервис Большевик Пак» оператором лакировочно-литографической линии «Крупп» по лакировке и литографии жести. Получал хорошую зарплату (400 долларов), параллельно учился в институте на втором курсе. И что как-то получил от меня замечание за то, что в цеху на работе читал книжку. Но это был учебник — он готовился к экзаменам. Он написал в письме, кто взял его на работу, что входило в его обязанности и все тонкости производства, — не было никакого сомнения, что это действительно мой сотрудник. И что он очень благодарен мне. А дальше он написал, что он сирота, что у него, никого нету, кроме сестры, которая сейчас сидит на лагере. И что он сам был дважды судим. После того, как последний раз освободился, устроился на работу в «Топ-Сервис Большевик-Пак» и пошёл учиться в институт. Но через два года его старый знакомый просто-напросто упомянул в показаниях его фамилию. И этого было достаточно, чтобы ему дали семь лет. «Вы не подумайте, Игорь Игоревич, что мне что-то от Вас нужно. Вы и так для меня много сделали. Но мне не к кому обратиться. И если у Вас есть полотенце, пара кусков мыла, пара паст и щётка, передайте мне, пожалуйста. Это мне на лагерь…», — написал он.
Кудинов сказал, что в СИЗО СБУ его закрыли месяц назад. Что они с товарищами на радиорынке открыли магазин (точнее — ларёк) радиозапчастей и осуществляли туда поставки. Радиодетали в основном покупали на радиорынке в Москве и возили в Киев ручной кладью, поездом.
В этот раз в командировку отправили его. Ему нужно было привезти из Москвы магнетроны. Это такие лампы-триоды, частично в магнитной оболочке-катушке. Они используются в радиолокационных станциях для обстрела целей направленным потоком СВЧ-излучения, а также для снятия отражённого сигнала локатором.
Именно такие магнетроны стоят в РЛС «Кольчуга», в продаже которых в Ирак после плёнок Мельниченко обвиняют Кучму.
— В Москве я купил эти магнетроны очень дёшево, — продолжал Кудинов. — Так как у них вышел срок годности. За десять процентов от стоимости: они стоят полторы тысячи долларов, а я купил двадцать штук по сто пятьдесят. И вёз поездом в Киев. На радиорынок.
— Кто же их покупает? — спросил я.
— Не знаю, — ответил Кудинов. — Но спросом пользуются.
Как рассказал Кудинов, в поезде Москва — Киев он заплатил проводнице за перегруз, поскольку каждый магнетрон весил 5 кг и был упакован в пенопластовую коробку. И в сумках их поставил на полку в купе. Поезд ночью прошёл таможню, и в купе никто не заходил. Он дал проводнице 100 гривен, чтобы не тащить магнетроны через вокзал, а забрать машиной в депо. Но когда приехал забирать, там уже были сотрудники СБУ, которые сказали ему написать объяснительную, где он взял магнетроны, — и их конфисковали.
Кудинов начал писать жалобы в прокуратуру, чтобы ему вернули магнетроны. И против него возбудили уголовное дело о контрабанде. Его вызвали в СБУ, где угрожали статьёй «Торговля и ввоз в Украину запрещённых видов оружия», ибо магнетроны — часть военных радиолокационных систем «Кольчуга». Он написал, что он этого не знал, что он их из Москвы вёз поездом на радиорынок, и с перепугу признал свою вину в контрабанде. Но, как ему сказал адвокат, которого ему наняли его друзья и который его один раз посещал, контрабанда — это скрытый от таможни провоз грузов. А он их в купе на полке вёз открыто. И изъяли у него их не потому, что это военное оружие, а чтобы СБУ списало себе деньги из бюджета, так как они на развитие получают треть от стоимости контрабандного товара, а каждый магнетрон эксперт оценил в 1500 долларов.