Ознакомившись в зале судебного заседания со справкой проверки МЧП «Стар Блюз», поступившей из Черновицкой ГНИ, он пояснил: исходя из этой справки можно сделать вывод, что МЧП «Стар Блюз» осуществляло хозяйственную деятельность. Он сказал, что о том, работает или не работает предприятие, нельзя судить только по количественным показателям. Если предприятие сдает отчёты — значит, оно осуществляет деятельность.
На вопрос прокурора, знает ли он Шагина, Старостин посмотрел в клетку. Я, поздоровавшись, кивнул головой вниз, и он так быстро начал мотать головой, что судья сказала: «Хватит, хватит». Судья спросила, есть ли ещё вопросы к свидетелю, и отпустила Старостина из зала.
Свидетель Котельников в судебном заседании пояснил, что в начале 1997 года по заданию Калиушко он проводил проверку обоснованности возмещения НДС ООО «Топ-Сервис» за экспортированную продукцию. По результатам проверки им был составлен акт, являющийся основанием возмещения НДС. Директором ООО «Топ-Сервис» в тот период был Фиалковский. Со мной он не знаком и никогда не встречался, ответил он прокурору.
Ознакомившись в зале судебного заседания со справкой ГНИ г. Черновцы о проверке МЧП «Стар Блюз», пояснил, что, исходя из письма Черновицкой ГНИ, МЧП «Стар Блюз» фактически существовало, платило налоги, и ООО «Топ-Сервис» ответственности за деятельность этого предприятия нести не должно. По законодательству того периода наличие этого письма не давало оснований для отказа в возмещении НДС, поскольку данных о том, что МЧП «Стар Блюз» не ведёт коммерческой деятельности, нет. Из письма ГНИ видно, что фирма зарегистрирована и платит минимальные налоги.
— Вы считаете, это налоги? — Лясковская чуть не подпрыгнула со стула.
Либо, не увидев, что это полностью согласуется с линией обвинения, по которой малое частное предприятие «Стар Блюз» торговало воздухом, а соответственно, с большим предложением этого товара на рынке приходилось делать минимальную наценку, а с неё получался минимальный налог, либо автоматически, так как была специалистом по экономическим делам, переключилась и уже судила не меня за бандитизм, а Писаренко за неуплату налогов, точнее, что мало, который, согласно справке из Черновицкой ГНИ, с миллиона гривен оборота оплатил 13 гривен.
Что касается сумм налогов, ответил Котельников, то по законодательству того периода торговые организации платили налоги по разнице между покупкой и продажей. Даже при огромных оборотах показатели могли быть малыми — предприятие делало минимальную наценку. Поэтому, чтобы сделать какие-либо выводы, продолжил Котельников, необходимо выяснить объёмы закупок, продажи, размеры наценок и прочее, что не было сделано ни следствием, ни судом.
Отвечая на конкретные вопросы участников процесса, связанные с реальным значением и возможными правовыми последствиями для решения вопроса об обоснованности возмещения НДС ООО «Топ Сервис», результатов проверки МЧП «Стар Блюз», проведённой по инициативе Калиушко, свидетель Котельников, в частности, пояснил буквально следующее: «…прямо не было указано, что предприятие ”Стар Блюз“ не существует и прямой ответственности “Топ-Сервиса” нет. Это должно быть доказано в судебном порядке…»
«В письме обстоятельств, останавливающих возмещение НДС, не было. Предприятие было зарегистрировано, платило налоги с наценки…»
Ещё раз осмотрев справку из ГНИ г. Черновцы: «…предприятие уплачивало 13 гривен с разницы между продажной и покупной ценой. Считалось оборотным предприятием. На этот момент при больших оборотах предприятие уплачивало НДС с минимальной наценки, и чтобы знать, сколько всего уплачено, нужно знать поставщиков “Стар Блюз”…»
С поставщиками «Стар Блюз» было сложнее. Никто не был найден, допрошен и вызван в суд. Видимо, потому что там, где заканчивалась деятельность Писаренко, начиналась теневая экономика государства. И множество частных лиц, либо являясь директорами фирм-однодневок, либо работая через такие конвертационные фирмы, покупая продукцию в колхозах за нал или по бартерным схемам, либо работая с заводами на давальческих условиях, уходили таким образом от сдачи отчётов и уплаты налогов.
Но какое к этому я имею отношение, видимо, мне ещё предстояло узнать.
На один день был сделан перерыв, и следующее заседание было назначено на пятницу. Четыре дня подряд судебных процессов истощали психику и утомляли организм физически. Из камеры забирали в пять часов утра, потом около часа держали в одной из больших клеток на этапке, откуда в СИЗО-13 шла загрузка в автозаки («воронки») для доставки подсудимых в суды, а осуждённых или транзитчиков — до столыпинских вагонов или автотранспортом в лагеря. После загрузки в автозак везли минут сорок до кинотеатра «Загреб» на заседание, которое обычно было назначено на девять часов утра. Выгрузка из автомобиля пятнадцати человек и доставка каждого в клетку в наручниках занимали ещё полчаса — процесс начинался в 9:30 и заканчивался около 17 часов. Потом также по одному загрузка подсудимых в машину. Час до выгрузки в СИЗО и 2–3 часа в боксиках. В камеру я заходил в десять часов вечера. Если можно так сказать, по арестантским традициям для уехавших на суд оставшиеся в камере готовили ужин. Я возвращался с суда, ужинал и ложился спать. Четверг был выходной, и я мог поспать подольше, поговорить с Олей и мамой по телефону и, пока сокамерники проводили время за нардами или картами, завесившись шторкой в купе, погладить «тромбоном» с кипятком брюки, пиджак и белую рубашку. И пораньше лечь спать.