Его сестре Мирославе, как он рассказывал, было двадцать лет. Она принимала наркотики, была ВИЧ-инфицированной и, начиная с малолетки, уже третий раз сидела за кражу. Оля съездила к ней на лагерь, поговорила с начальницей и в следующий раз в качестве спонсорской помощи привезла телевизор и холодильник. Мирослава прошла комиссию условно-досрочного освобождения, и в последующие несколько лет Оля ей давала по триста долларов в месяц на оплату съёмной квартиры и проживание, 10 % из которых Мирослава отдавала в церковь — в секту, которую посещала. Вскоре устроилась на работу в подростковый приют. Через несколько лет вышла замуж и родила ребёнка. От церкви издала книгу со своими стихами, в которых за всё благодарила и восхваляла Господа.
В сентябре 2000 года пропал журналист Гонгадзе, и то здесь, то там в Киеве возникали небольшие акции, обвинявшие в его исчезновении власти. Акции эти освещались СМИ. В то же время прокуратура и МВД делали заявления о том, что им известно, кто причастен к убийству Гонгадзе (предположительно тело которого, по-моему, тогда уже было найдено обезглавленным и прикопанным в лесу под Таращей), а именно — преступные авторитеты Матрос и Циклоп, с которыми Гонгадзе не рассчитался по долгам, но которые ныне уже сами покойные. У одного из них на шее был деревянный амулет, на котором была выцарапана точная карта захоронения Гонгадзе.
Открылась дверь, и в камеру вошёл парень лет двадцати двух. В руках перед собой он держал скатку. Он был в туфлях с язычками, в голубых, на коленях добела протёртых джинсах, коричневой замшевой куртке с большими и широкими накладными карманами, на бегунках молний которых болтались железные висюльки, а из-под наполовину расстёгнутой сверху куртки виднелся серый свитер с толстым воротником. Вместо головного убора на его голове была шапка из тёмных вьющихся волос, которые ещё сохраняли причёску. А на округлых выпуклых скулах и впавших щеках была редкая тёмная щетина. Его движения были замедленны, а реакция настолько заторможена, что со своим небольшим, но округлым носом и слегка вытянутым вперёд лицом он был похож на медвежонка — его сразу прозвали Балу.
Молодого человека звали Тарас. И теперь в камере было два Тараса: Тарас-качок и Тарас Балу. Как рассказал последний, он несколько недель провёл на РОВД и ИВС — и вот сейчас его привезли в СИЗО. Тарас рассказал, что его обвиняют в убийстве двух наркоманов, к которым он никакого отношения не имеет. Вернее, он работал охранником на местном рынке, куда его устроил двоюродный брат. И эти два наркомана должны были его брату деньги. Двоюродный брат их вечером привёз на своём автомобиле на рынок — как раз была ночная смена Тараса. Тарас к ним не притронулся, а его двоюродный брат побил их (несильно, как сказал Тарас) монтировкой. И потом приказал Тарасу закрыть их в пустой железный двадцатифутовый контейнер.
Было холодно, и утром они обнаружили, что эти два наркомана в контейнере, как сказал Тарас, «крякнули». В тот же день двоюродный брат сказал Тарасу вывезти трупы и закопать. Что Тарас и сделал на своей машине, запихнув тела в багажник. Туда же сверху положил лопату и накрыл ковриком. И когда проезжал через пост ГАИ, «у меня чуть не остановилось сердце, — сказал Тарас, — и второй раз я уже такого в жизни пережить бы не смог». Всё обошлось, и он похоронил умерших, как потом позже написал в протоколе допроса.
Спустя несколько недель или месяц его приняли оперá, чтобы он им показал, куда спрятал трупы. Он сказал, что не знает, откуда они узнали. Возможно, от других охранников, которые что-то видели или слышали. Поиском трупов занимался лично генерал Опанасенко, который высосал пожарными машинами всё болото, рассказывал Тарас, на которое он сначала показал. Они его не били, просто сказали, что знают: трупы спрятал он. Тарас сказал им, что не убивал их, а просто похоронил. Ему поверили, и он показал в лесу место захоронения. И теперь он проходит по делу Гонгадзе, а эти два наркомана — Матрос и Циклоп, — которые, как написал в показаниях его двоюродный брат, рассказали ему до своей смерти, что неделю назад они убили журналиста, который должен был им десять тысяч долларов, и сказали, что на амулете у них помечено место захоронения. Менты в РОВД сделали Тарасу встречу с братом, и последний просил Тараса подтвердить, что он тоже слышал. Тогда ему и Тарасу не дадут пожизненное заключение. Тарас сказал брату, что не хочет в этом участвовать. О разговоре с родственником он рассказывал, но неохотно. Тарас подолгу потом вечерами беседовал с Дедковским — я не знаю о чём. А потом получил от Дедковского по голове. Как Славик сказал сокамерникам в присутствии Тараса: