На следующий день, когда я и Гога пришли с прогулки, Иван Мирославович сказал, что он ходил к начальнику — попросить узнать, когда у него следующее судебное заседание. Точнее, он писал по этому вопросу заявление, а Петруня его вызвал, при нём позвонил в суд и узнал, что заседание будет на следующей неделе, в четверг.
Как всегда после прогулки Гога предложил попить чаю. В камере имелся большой пятилитровый эмалированный чайник — инвентарь администрации. Но мы им не пользовались, так как кипятильником (одним или двумя) в нём долго нагревалась вода. Каждый кипятил воду и заваривал чай в своей кружке. И пока Гога занимался тем, что переставлял кипятильник на тумбочке из кружки в кружку, открылась дверь и в камеру зашёл молодой парень в кроссовках, чёрных джинсах, белой футболке и надетой поверх футболки расстёгнутой короткой серой болоньевой куртке.
— Принимайте, — сказал прапорщик Женя, занеся за ним скатку и, вернувшись в коридор, ещё одну железную кровать.
Молодой человек и уже наш четвёртый сокамерник — невысокого роста худенький парень, почти мальчуган — поставил на пол полиэтиленовый пакет и дружественно пожал всем руки.
С его губ не сходила улыбка. Он старался вести себя бодро и весело — по-взрослому. Начал разговор:
— Ого, вы все такие огромные, а я такой маленький!
Но в его глазах был недетский испуг.
— О, и тут видеокамера! Мама, куда я попал!
— Снимай куртку, присаживайся, — сказал Гога. — Чай пить будешь?
— Сначала присаживайся! — с озорным тоном в голосе сказал молодой человек-мальчуган.
— Так, не балуйся, — строгим голосом, но с улыбкой на лице ответил Гога, — а то точно будешь спать у меня на наре! Твою кровать ставить некуда. Где твоя кружка?
— Вот, в пакете, — ответил парень, — тут же полотенце вафельное и мыло. Здесь выдали.
Парнишку звали Рудик — Рудольф. Он был евреем, гражданином США — выходцем с Украины. И (благодаря успешной операции СБУ) одним из звеньев наркотрафика. Несколько дней назад его вместе с приятелем, который находился в соседней камере, арестовали в аэропорту Борисполя во время прохождения досмотра багажа и паспортного контроля на рейс в США. В его туфлях-мокасинах и в обуви его приятеля в каждой подошве было обнаружено по четверти килограмма героина.
Гога налил Рудику чай. А Иван Мирославович достал из кулька печенье и конфеты — из запасов, которые передала Оля. И пока я лез в сумку за запасной щёткой и пастой, Гога поставил стоявшую посреди камеры на боку кровать, которую занёс прапорщик Женя, из вертикального положения в горизонтальное между своей кроватью и кроватью Ивана Мирославовича и разложил на ней матрас.
— Будешь спать рядом со мной! — сказал он Рудику.
— Я тебя боюсь! — снова с игривым тоном в голосе ответил Рудольф.
Потом был обед. Рудольф рассказал, что в Киеве у него бабушка. А остальная его семья — мама, папа и он — десять лет назад, когда ему было двенадцать лет, переехала в Америку на постоянное место жительства. Там взяли в кредит большой кирпичный частный дом. Мама и папа пошли работать. А Рудольфа устроили в местную школу, где он и познакомился со своим приятелем, находившимся сейчас в камере по соседству, и где в основном учились дети эмигрантов из бывшего Советского Союза — такие же, как и он, русскоговорящие.
Когда Рудольф окончил школу, ему, как и всем, понадобились собственные деньги. В основном на траву, как он рассказывал. Он искал разные способы заработка: подрабатывал в строительной фирме, обшивал гипсокартоном стены, пёк пиццу и так далее. А год назад его приятель, которого нанял ещё один выходец из Украины, предложил летать с ним в Киев (вместе или по отдельности) и привозить оттуда за 500 долларов за рейс вещи, начинённые контрабандой. Он ТОЧНО не знал, что это наркотики: как ему сказал друг, возможно, наркота, но не взрывчатка и не оружие. Он понимал, что это наркотики, как сказал Рудольф, но если бы знал точно, то не смог бы пройти таможню. И был сам немало удивлён, когда в его мокасинах оказалось полкило героина. Всего за год он слетал более пятнадцати раз. И это были не только ботинки, но и дезодоранты, женская парфюмерия, косметика. Обо всём этом он рассказал следователю. Рудольф понимал, что летать пятнадцать раз в год из Америки к бабушке в Киев может показаться подозрительным. Но очень были нужны деньги.