— И Вы приехали пошутить, как Вы сказали, что Вас побил «Топ-Сервис»?
— Я приехал поговорить об оплате долга «Линдой».
— Вы видели документы, что предприятие, которым я руковожу, должно «Линде»?
— Нет, так мне говорил Арабаджи.
— И после того, Вы говорите, как Вас побили, Вы не поехали в милицию, а поехали ко мне поговорить об оплате долга «Линдой»?
— В милицию я поехал потом.
— А чем закончилась встреча?
— Я помню, что Вы мне дали бутылку коньяка «Хеннесси», которая у Вас стояла в шкафу.
— И после этого Вы поехали в милицию сообщить, что на Вас напал «Топ-Сервис»?!
— Сообщить о преступлении, Шагин, — подсказала Гирныку Лясковская. — Повежливее, Шагин. Ещё есть вопросы?
— Скажите, Пётр Алексеевич: Вы встречались на заводе «Топ-Сервис Большевик Пак» с Иваном Ивановичем Курышко?
— Да, — ответил Гирнык.
— И Вы знали от Курышко, что руководитель этого предприятия — Шагин?
— Да, — ответил Гирнык.
— И этому предприятию было выгодно с Вами сотрудничать?
— Да, я считаю, что очень даже выгодно, поскольку мы производили банку, а это предприятие — крышку к банке. И были большие перспективы.
— И Вы утверждаете, что я, Шагин, сказал Вам, что потрачу миллион, чтобы Вас, Вашу фирму обанкротить?
У Гирныка губы снова стали искривляться, а глаза блестеть.
— Скажите, Гирнык, — не дожидаясь ответа, продолжил я. — Вас проинструктировали, какие давать показания, перед входом в кинотеатр?
— Я сам знаю, что говорить, — негнущимися губами ответил Гирнык.
«Меня никто не инструктировал перед входом в кинотеатр, какие давать показания», — продиктовала секретарю судья.
— А ещё, — сказал Гирнык, — если Вы будете со мной в таком тоне разговаривать, я сейчас скажу, такое скажу… Не тяните меня за язык, Игорь Игоревич, — и Гирнык начал щурить глаза.
— Скажите, пожалуйста, — сказал я.
— Вы мне ещё бензин предлагали, мазут и дизтопливо.
— Ещё вопросы, Шагин? — и Лясковская положила ручку.
Я сказал, что у меня больше нет вопросов.
— Ни у кого вопросов нет? — и после этого Лясковская предложила Гирныку в клетке опознать нападавшего.
Гирнык сказал, что «его» в клетке нет.
— Вот видите, — сказала Лясковская. — Вишневского как раз нет. Вы свободны, Пётр Алексеевич. — И она отдала Гирныку паспорт.
На следующий день судебное заседание началось с того, что я зачитал отвод судье на том основании, что, лишив меня права давать показания, а моего адвоката — автоматически в мою защиту задавать вопросы (в частности Гирныку) по моим показаниям, судья мои обращения в отношении себя в третьем лице, когда мне фактически приходилось выскакивать из клетки на место своего защитника, расценила как раздвоение личности — одну из форм шизофрении, на что указала участникам процесса, что явно свидетельствует о предвзятом отношении ко мне со стороны Лясковской. Суд удалился в совещательную комнату. Лясковская отвод не приняла, и в зал был приглашён свидетель Морозов.
Свидетель Морозов сказал, что в тот период он работал менеджером в «Рико», что встречался со мной для обсуждения вопросов, связанных с поставками в адрес ООО «Линда» стеклобанки. О занимаемой мной должности ему неизвестно. Но, исходя из характера, содержания и круга обсуждаемых нами вопросов, он считал, что я отношусь к разряду специалистов, поскольку я обсуждал только вопросы, относящиеся к ассортименту и дизайну продукции, и никаких руководящих функций при этом не осуществлял.
— Утром на работу приехал Гирнык. Губа разбита — сказал, что его побили, подрались, как он говорил. О своих подозрениях Гирнык не высказывался… С Гирныком поехали на «Топ-Сервис»: встреча была назначена на десять часов. И Гирнык, и Шагин просто посмеялись, и всё.
— Ну, а как Вы для себя охарактеризовали произошедшее? — спросила Лясковская у Морозова. — Человек утром пришёл на работу с разбитой губой.
— Гирнык — конфликтный человек. Он рассказывал, что у него такое бывало и раньше.
— Драчун? — посмотрела из-под очков на Морозова Лясковская.
— Ну, можно сказать и так.
Следующим был допрошен Арабаджи. Он пояснил суду, что являлся директором ООО «Линда». Его предприятие занималось давальческим сырьём, предоставляло на заводы сельскохозяйственную продукцию, тару, оплачивало услуги консервации, а также продавало готовую продукцию. Что неисполнение обязательств ООО «Линда» перед ООО «Рико» было связано с тем, что ООО «Топ-Сервис» своевременно не рассчиталось с ООО «Линда» за поставленную продукцию. В переговорах по этому поводу принимал участие и я, о чём он узнал от Гирныка, но никогда не говорил тому, что предприятие, которым руководил я — ООО «Топ-Сервис Восток» — и которое также имело договорные отношения с ООО «Линда», не рассчиталось с последним за поставленную продукцию.
Что он знает Морозова, которого приводил ко мне для обсуждения дизайна банки, в которой впоследствии ООО «Линда» будет поставлять продукцию ООО «Топ-Сервис Восток».
На мой вопрос, руководил ли я когда-нибудь его предприятием или вмешивался в руководство, Арабаджи, хотя по выражению его лица казалось, что вопрос для него был немного странный, ответил, что он являлся директором и одним из соучредителей ООО «Линда» и своим предприятием руководил сам.
Вопросов к свидетелю у участников процесса больше не было, и, когда Арабаджи покинул зал, зашёл охранник и что-то передал Лясковской.
— Вот, Олейник передал визитную карточку, — сказала Лясковская, — которую ему дал Шагин, и тут на фотографии Шагин и указана должность: президент ООО «Топ-Сервис». Это Ваша визитная карточка? — и секретарь принесла мне пластиковую карту с фотографией.
— Да, — сказал я. — Это старая визитка 1994–1995 года. Тут и по фотографии видно, и телефон другой.
Лясковская ещё что-то хотела спросить, но тут Владимир Тимофеевич с раздражением в голосе сказал:
— Протестую. Ваша честь! Вы не можете задавать Шагину вопросы, так как он ещё не был опрошен по существу предъявленного обвинения.
— Он уже ответил, — сказала Лясковская.
Владимир Тимофеевич повернулся ко мне и сказал, что я могу отказаться отвечать на вопросы, пока не дам суду показания.
Лясковская несколько раз давала секретарю указания вызвать в суд Фиалковского. Но поскольку тот имел депутатский мандат и, соответственно, неприкосновенность, судья не могла с места работы с милицией обеспечить его привод в судебное заседание. По повестке же с места его жительства пришёл ответ, что он неделю назад выписался из квартиры. А из его показаний, данных им или взятых у него на предварительном следствии, следовало только то, что он ничего не помнит по обстоятельствам в рассматриваемых эпизодах.
Но Лясковская могла с приводом вызвать в судебное заседание Демьяненко, который, очевидно, также уклонялся от суда. Однако она ограничилась оглашением его показаний на предварительном следствии, в которых он указал, что ему ничего не известно о каких-либо спорных вопросах между ООО «Рико» и ООО «Линда» и что Фиалковский к нему никогда не обращался для их урегулирования.
Лясковская закончила зачитывать протокол допроса, и Владимир Тимофеевич попросил судью огласить показания Демьяненко, данные им за год до предварительного следствия — сразу после того, как Гирнык и Олейник со своими подозрениями обратились в милицию, в которых Демьяненко сообщил, что в конце 1998 — начале 1999 года к нему обратился Фиалковский с просьбой разобраться с проблемой платежей между ООО «Рико» и «Линда». Свою просьбу Фиалковский объяснил ему тем, что, являясь народным депутатом Украины, он не может заниматься коммерческой деятельностью. И далее в этих же показаниях Демьяненко пояснил об обстоятельствах, связанных с урегулированием спорных отношений.
На следствии он поменял свои показания на руку либо Фиалковскому, либо следствию. Или и тому и другому.
По эпизодам нападения на Олейника и Гирныка не было ни одного свидетеля нападения — в центре города, на людной улице, среди бела дня.
И было если не очевидно, то предположимо, что на Олейника никто не нападал. Почему даже по фотографии, что в этом случае, при наличии в клетке в суде живого нападавшего, само собой разумело подсказку следствия, он всё равно не смог или не захотел опознать подозреваемого. Чтобы потом, может быть, не оказаться на его месте, если что-то пойдёт не так или по иному плану.