Ирина – она и сейчас в авангарде.Моднее других! И в каждом нарядеНовинка, изюминка – это по правдеПрофессионально, отлично!
С её мастерством и фантазией смелой,Если что, и заказывает модельерамВсе детали, штрихи, размерыОговаривает сама лично.
Джинсу она вскоре «переросла»И стала прекраснее, чем была.В своём вечном поиске снова нашлаЖемчужину для короны.
Отстраняя брутальность, добавился шик,Утончённость, изящность. Металлический «крик»Отошёл сам собой. Этот сказочный мигКак начало шествия к трону.
Появился «аллегровский силуэт»:Пышная юбка, смелый корсет,Белокурые локоны во всей красе,Карих глаз откровенная страсть.
Новый образ, как перерожденье внутри,Осознание, женская мудрость. Дарить!Стала песни не петь – она стала в них жить!Проявилась актёрская масть.
* * *
Тем удачнее «выстрелил» следующий хитВ том же году, перевесив «Транзит».«Крутой» был один, плюс второй композитор…Эта связка вообще безупречна!
«Сколько нам идти, скажи,По над пропастью во ржи?»И над пропастью во ржиС ней идти хотелось вечно!
Николаев, бесспорно, шедевры верстал:«Что ни песня (Ирина), Игорь в ней выдавалИнтересное что-то, словно всем открывалЧасть меня, неизвестную, новую.
Никогда он не будет ни вторым и ни третьим.Он помог мне поверить в себя, он заметилТо, что я и сама держала в секрете,А теперь поделиться пробую.
Я – человек благодарный во всём.Не забываю того, кто в мой дом,В мою жизнь входит с миром, теплом и добром,И плачу такой же монетой.
С Крутым, ни для кого не секрет,Бог знает уже, сколько зим, сколько летЗнакомы. Решили в какой-то моментСвязать песнями дружбу эту».
Ещё в «Факеле» (вспомним главу один)Он был клавишник скромный, как Алладин.Где он лампу нашел и какой служит джинЕму верой и правдой поныне?
Это шутка, конечно! Не джин, а талант,Безграничный, огромный. Хоть сам музыкантЧаще тихий, спокойный, как твердь, как скала,Лишенный всякой гордыни.
«В его музыке, как в океанских волнах,Привлекает и мягкость, и ширь и размах».И уносят с собой на волшебных челнахЭти звуки в волшебную даль.
«Вообще этих Игорей спутать трудно».Они так различны, как вечер и утро.И сравнивать их, безусловно, не мудро.Перевернём календарь.
«Есть мужество, доступное немногим,
Всё понимать и обо всём молчать».
Но сколько можно гениям под ноги
Бросать шипы, талант не замечать?!
Взирать с удобной колесницы,
Как ранят души на последнем вираже,
И изливать хвалу, когда десницы
Так гениально замерли уже.
<Конец пятой главы>
Глава шестая
В чём сила? В армиях стотысячных? Иль вот:
Завистников-друзей собранье тёмной ночью?
Сильнее всех на самом деле тот,
Кто борется без страха в одиночку.
Не торопись гасить лучины тонкой,Хоть пламя её станет колебаться,Пока фонарь в ночи, сырой и звонкой,Путь не укажет, чтоб в потёмках не остаться.
И не вычёркивай ты из своих речейВсех старых и понятных выражений,Пока ты не успел открыть ручейИз новых слов и предложений.
Как Ибсен[16] прав! Надеюсь, он простил бы самМою рифмовку вольную к его словам.
* * *
Как будто настежь окна отворила,И начался другой «крутой период».Удачно скаламбурив, говорилаСлужителям бумаги и пера.
И, если б знала, за лихим порывом,С каким подъёмом и с каким обрывомОн будет проходить! Без перерывов.Ни отдышаться, не переиграть.
Девяносто четвёртый началом порадовал:Своими призами, своими наградами.Наверно, прощенья просил заранееЗа то, что потом случится…
Не знаю, была ль для неё сенсацияТакая премия, как «Овация»,В самой престижной своей номинации —«Лучшая поп-певица»?
Думаю, Ира уже ожидала.Поскольку четырежды лучшей бывалаС тех пор, когда скромно переживалаЗа первую ту победу.
Итог хит-парада газеты «МК»Всем год за годом показывал, какНарода любовь к ней была велика —Без какого-либо секрета.
вернуться
16
Генрик Ибсен (1828–1906) – норвежский драматург, многие пьесы которого до нашего времени сохраняются в репертуаре мирового театра.