– Ладно, мы его хоть как, хоть голыми руками, а поймаем. Живого… гада. Вот увидишь.
И Кинебомба скривил бледные губы в благодарной полуулыбке.
Их всех в три очереди накормили в дворцовом кафе, а потом, когда начало темнеть и парковые деревья утратили свои четкие очертания, стали группами разводить на посты. Кстати, за столом Эдик оказался со своим напарником Злыднем и не удержался от удивленного вопроса: зачем в его-то годы такие нагрузки? Вопрос остался без ответа, но в злобном взгляде старика Эдик отчетливо прочитал свою дальнейшую участь и в еще более убитом настроении стал ждать своей очереди. Охранники парка на свои посты расходились последними, ведь им сопровождение не требовалось.
Эдуард прибыл на свой пост, огляделся деловито, выбирая наилучшее место для засады. Время белых ночей давно осталось позади, но абсолютной темноты все же не было. От озерной воды исходил слабый серебристый свет. Все вокруг казалось опутанным серой паутиной, лишь на фоне озера деревья превращались в черных исполинов.
И в этом полумраке знакомая местность выглядела так зловеще, что Редкий вдруг твердо уверовал: то, чего они ждут, случится именно здесь. Только бы ему не сплоховать. Сердце застучало быстро-быстро, словно нечто жуткое уже приблизилось вплотную, таится и выжидает момент…
Пост он себе определил между двумя раскидистыми колючими кустами шиповника. Ветки их так переплелись, что можно было устроиться на них, как в гамаке. Мать снарядила его, как на полюс: утепленные джинсы, свитер с высоким горлом и плотная ветровка. А если начнет отключаться, то потеряет равновесие, исколет руки и проснется. Но он не заснет ни на миг, просто не позволит глазам закрыться – это Редкий себе твердо пообещал. За каждую попытку сомкнуть веки будет лупить себя по щекам.
Эдик прежде и не знал, что время может тянуться так невыносимо долго. Самым ужасным оказалось то, что часов он не носил, а мобильник согласно приказу оставил на сборном пункте. Теперь отдал бы что угодно, лишь бы узнать: сколько еще до рассвета? В какой-то момент сильно стемнело, потом подул ветер и унес с собой тьму. Вернулся полумрак, который, казалось, никогда уже не кончится. Его щеки онемели от профилактических ударов, хотя бо́льшая их часть приходилась по комарам и прочей ночной пакости. Он даже натянул ворот свитера до корней волос и проковырял в нем дырки для глаз. Но так держать веки открытыми стало еще сложнее.
Когда с озера вдруг пополз белесый туман и окутал его по шею, Эдуард обрадовался – дело явно шло к рассвету. Если маньяк и появится, то теперь. Но Редкий слишком устал, чтобы желать себе приключений. Пусть лучше заметят и схватят гада в другом месте, а потом объявят в громкоговоритель, что все свободны. И можно будет отправляться домой, а там спать, спать, спать…
Тело затекло, и каждая косточка противно ныла. Эдик подумал, что в таком тумане вполне может размяться, подойти к озеру, ополоснуть лицо. Маньяк его и не заметит, если объявится сейчас. Впрочем, это будет взаимно, поэтому нужно двигаться бесшумно, а самому держать ушки на макушке.
Осторожно, по веточке отводя от себя преграды, он поднялся на ноги. Туман, словно решив, что на суше ничем не лучше, начал отползать обратно в воду, голова и плечи Редкого уже возвышались над ним. Пришлось сложиться пополам, заодно массируя онемевшие голени. И вдруг он оцепенел, замер на полувздохе. Потому что сквозь туман в направлении озера что-то двигалось.
Поначалу оно было на дорожке, и Редкий услышал шорох гравия и вроде как легкое цоканье. Потом зашуршала трава на спуске к берегу. Но ее шуршание почти сразу заглушило что-то другое, неуместное, пугающее. Со страху Эдуард даже не сразу разобрал, что слышит мелодию, тихую, еле уловимую. Возможно, она звучала в наушниках того, кто спускался к озеру. Или… неизвестный мурлыкал ее себе под нос, не разобрать. Мелодия смахивала на стон испуганной души, вдруг оказавшейся вне тела, и Эдик ощутил, как шевелятся волоски на затылке, а сердце расплавленным маслом стекает куда-то в ноги. Он оцепенел, но глаза держал открытыми.
То, что двигалось в темноте, не могло быть взрослым человеком – оно едва ли доходило Редкому до пояса. Ребенок? Эта мысль на миг отогнала страх. Возможно, их как-то заставляют самих подходить к озеру. Силуэт в тумане искал удобный спуск к озеру, слишком осмысленно для испуганного малыша…
«Идет прямо на меня», – обреченно подумал Эдуард.
Бежать было некуда, и он лишь сжал кулаки, готовясь дать отпор. Мелодия зазвучала чуть громче. Не дойдя до него пары шагов, неясная тень свернула к намытой озером бухточке. Теперь она больше напоминала человека, двигающегося на четырех конечностях. В нос ударил мерзкий запах мокрой шерсти.