- Какие слова ты слышала тогда? - с тяжелым спокойствием спросил Хения.
- Я слышала, что женщина, которую ты принял у своего очага и назвал своей женой, сказала шаманке, что живет с Хенией словно с ядовитой змеей свернувшейся рядом, не зная когда та ужалит ее. Что она ужасно боится его и хочет уйти к синим мундирам, как только мы перекочуем к ближайшему форту. Она жаловалась, что едва терпит прикосновение "грязного дикаря".
Хения вздрогнул будто его ударили, а вожди отшатнулись.
- Если ты не веришь мне, - продолжала Сосновая Игла, - обыщи вещи своей жены и найдешь в них глиняный пузырек заткнутый деревянной пробкой. В таких пузырьках Танцующая в Ночи раздавала свои снадобья.
Хения вскочил и широко зашагал к своей палатке. Вожди колеблясь, смотрели ему вслед. Олений Бок поджав губы осуждающе качал головой, а Бурый Медведь встал и двинулся вслед за Хенией. Это послужило словно сигналом и люди поспешили за ним. Хения вошел в свое типии, чуть не сорвав шкуру прикрывающую вход, и принялся переворачивать вещи Белой, что лежали сложенные аккуратной стопкой у стены палатки. Белая подошла к своему жилищу вместе со всеми и видела, как Хения перетряхивал ее вещи, отбрасывая их на середину типии. Вожди бесстрастно наблюдали за ним. Вдруг Хения, вывернувший из портфлеша все его содержимое на пол, остановился, наклонился и поднял что-то упавшее к его ногам. Белая, оттесненная от палатки любопытными, поверх их голов не могла увидеть, что так пристально рассматривал ее муж.
- Теперь ваши глаза убедились в правдивости моих слов, - послышался торжествующий голос Сосновой Иглы, от входа в типи Хении.
Сжимая что-то в кулаке, Хения вышел из палатки и, подойдя к Белой, молча, протянул ей на раскрытой ладони глиняный пузырек, который ей подарила на свадьбе "от чистого сердца" в знак своих миролюбивых намерений Сосновая Игла. "Я бы ничего не брала из рук этой женщины" - предупредила ее тогда Осенний Лист. Белая с беспокойством взглянула на мужа и отшатнулась. Вид его был ужасен. Лицо осунулось, глаза запали, губы почернели.
- Это... это... подарила мне Сосновая Игла, - пролепетала Белая напуганная его видом.
- Зачем взяла? – глухо спрсил он.
- Он... он был подарен от чистого сердца... так она мне сказала... - запинаясь, объясняла Белая, не веря самой себе.
- Я видела это, - встала рядом с ней Осенний Лист, пополневшая, неуклюжая.
- Вы слышите! - пронзительно вопила в это время Сосновая Игла. - Она же еще меня и обвиняет.
- Коварство бледнолицых не знает предела, - презрительно бросил Олений Бок. - Каждый их вздох - ложь!
- Не торопись с решением, - положил руку на плечо Хении Бурый Медведь.
Но Хения словно ничего не видел и не слышал. Он впился взглядом в лицо жены.
- Ты пила из него?
- Нет, - прижала ладони к сердцу Белая. - Я забыла про него.
- Я ни разу не видела, что бы моя дочь пила из глиняного пузырька, - подтвердила ее слова, пробравшаяся к ним Легкое Перо. - Я уверена, сын, что он окажется полным.
Хения выдернул пробку из глиняной горловины и перевернул его. Из пузырька упало несколько темных вязких капель.
- Боже мой, - прошептала Белая, едва шевеля губами, ей казалось, что она умирает.
- Убей ее, вождь! - схватила Хению за руку Сосновая Игла. - Не медли! Избавься от нее, так же безжалостно, как она избавлялась от твоего семени!
- Я не делала этого, - упрямо сжала губы Белая.
- Закопай ее в землю живьем, - крикнул кто-то. - Пусть сгниет там!
В нее полетел первый камень. Хения встал перед ней и, заслоняя жену от толпы, раскинул руки.
- Я муж этой женщины и мне решать ее судьбу! - выкрикнул он, после чего, повернувшись, схватил Белую за плечи, втолкнул ее в типии и вошел сам.
- Ты не выйдешь из этой палатки без моего позволения до тех пор, пока я не решу, что с тобой делать.
- Ты веришь словам этой женщины, а не мне? - плакала Белая, поднимаясь с пола, куда ее швырнул Хения.
- Почему он пуст? - протянул ей пузырек Хения.
- Я не знаю! - выкрикнула Белая, закрыв лицо руками.
Хения развернулся и вышел.
- Я не знаю, - снова прошептала Белая, понимая, что все кончено. Она потеряла мужа.
Черные Лисицы, полиция племени оттеснили людей от палатки, заставляя разойтись. Кроме Равнинных Волков возле нее остались Пронырливый Барсук со своими верными товарищами. Ни Хения, ни Легкое Перо больше в палатке не появлялись, словно Белая была проклята или прокаженная. Сидя в одиночестве, она то плакала от отчаяния и ужаса, что больше не увидит Хению, то ожесточалась против него: как он мог не верить ее чувствам. Их столько связывало. То, что ее могут убить волновало меньше всего. На вторую ночь ее заключения к ней в палатку пробрался Широкое Крыло. Он сел на шкуры перед очагом и посмотрел на измученную Белую.