- Как Осенний Лист? - спросила она, не гладя на него.
- Она чувствует себя как женщина, готовая вот-вот подарить миру новую жизнь. Она не верит клевете Сосновой Иглы.
- Как Легкое Перо? - снова спросила Белая.
- Хения запретил ей входит в палатку к тебе. Она живет у Смеющейся Женщины. Она не верит клевете Сосновой Иглы.
- Как Хения? - тихо, едва слышно спросила Белая, коротко посмотрев в лицо Широкого Крыла.
- Он оскорблен, - вздохнул тот. - Но он не желает твоей смерти, как того упрямо требуют Олений Бок и Сосновая Игла. Ешь, - вдруг вспомнив, протянул он ей миску с жареным мясом и уложенными поверх него кукурузными лепешками. - Это приготовили для тебя Осенний Лист и Легкое Перо. Бурый Медведь говорит, что ты никогда бы не совершила подобной глупости, оставив нож в теле убитого тобой. Хения сказал, что ты никогда бы не убила, он знает как трудно тебе убивать. Он не верит, что ты принесла смерть Танцующей в Ночи. Но он словно слабеет разумом, как только дело доходит до пузырька Сосновой Иглы. Это его сильно ранило. Если бы ты не пила из него, то сейчас понесла от мужа, так говорят люди.
- Уходи, - прошептала Белая, закрывая лицо руками.
Ей было так больно, что никакое наказание не смогло бы сравниться с ее мучениями. Так просидела она весь день, а когда на небе зажглась вечерняя звезда, в палатку вошел Хения, и сделал знак следовать за ним. Белая молча, поднялась. О чем спрашивать? Она понесет наказание от руки мужа. Холодным ветром давала знать о себе подступающая осень, небо хмурилось, и чем дальше отступала ночь, тем мрачнее выглядел день. С севера ветер гнал тучи, пахло дождем, и Белая знала, что он будет затяжным и холодным, но ей не увидеть его больше. Горизонт был темен там, куда отступала ночь. Хения остановился, навстречу шел Широкое Крыло, ведя на поводу Лори и коня Хении. Позади него шли Легкое Перо и Осенний Лист. Мужчины отошли в сторону, пока женщины прощались. Легкое Перо ставшая для Белой матерью, подошла к ней и молча, обняла. Глаза старой индианки блестели от подступивших, но так и не пролитых слез.
- В моем сердце ты навсегда останешься моей дочерью, - сказала она.
- Прошу тебя, верь: я не делала этого, - попросила Белая шепотом, потому что у нее перехватило горло.
- Ты этого не делала, - подтвердила индианка, погладив свою дочь по голове. - Я это знаю.
Осенний Лист не могла сказать ни слова и только тихо рыдала. Слезы словно сами собой катились по ее щекам, и она была не властна над ними. Широкое Крыло с беспокойством поглядывал на нее. Подруги молча, обнялись.
- Береги себя, - прошептала ей Белая, чувствуя, как располневшее тело сотрясли сдерживаемые рыдания.
Хения сделал знак, что пора расставаться и вскочил в седло. Легкое Перо обняв Осенний Лист за плечи, отвела ее в сторону. Белая обреченно взобралась на Лори и подобрала повод. Лошадка понуро трусила, держась за конем Хении. Вдруг вождь остановился, спрыгнул с коня, подождал пока Белая тоже не спешиться и подозвал ее к себе. Она оглянулась на Равнинных Волков, держащихся в стороне, и неуверенно подошла к мужу. Но вместо того, что бы вонзить своей неверной жене нож в сердце, Хения взял ее за руку и вложил в ладонь тяжелый под завязку набитый кожаный кисет.
- Это золото, - сказал он. - С ним тебе легче будет прожить среди бледнолицых. Оно даст тебе их уважение и сделает твою жизнь сытой.
- Но...
- Я не должен беспокоиться о тебе.
- Ты прогоняешь меня?
Хения молча смотрел на нее.
- Неужели ты никогда не верил в мои чувства к тебе? - плакала Белая.
- Верил. Верю и сейчас, но тебе нужно уйти.
- Я хочубыть с тобой.
- Это невозможно. Нашу жизнь отравили ложью. Злой слух, что змея медленно вползает в уши и жалит в самое сердце. Если ее не раздавить, она отравит кровь своим ядом. Незамутненные прежде мысли темнеют от клеветы, от ее вязкой грязи трудно отмыться. Уезжай.
- Лучше убей...
- Я хочу, чтобы ты жила. Стань счастливой, я не смог сделать этого...
- Но я счастлива только с тобой.
Он отвернулся и вскочил на своего коня, а Белая уныло побрела к Лори. Она была слишком подавлена, чтобы порадоваться золоту, и взяла его просто потому, что так хотел Хения.
К вечеру Равнинные Волки доставили Белую к воротам ближайшего форта и прежде чем оставить и уехать, дали в воздух несколько ружейных выстрелов. Белая соскочила с Лори, крепко обняла свою подругу, прижавшись лбом к ее теплому бархатному лбу, после чего молча, передала поводья Хении и, не оглядываясь, пошла к форту, видневшемуся вдали. Кисет с золотом она беспечно намотала на запястье. Она пока еще не знала, что это было не единственное, что осталось ей от мужа. Все же, у самых ворот форта она, замедлив шаг, остановилась и оглянулась назад, туда, откуда приехала. Равнинные Волки оставались на том же месте, ожидая, когда она войдет в форт. Наверное, какое-то время, они еще будут кружить рядом с его стенами, чтобы убедиться, что Белую приняли, как подобает и не обошлись с ней бесчестно, как часто бывало с беззащитными женщинами. Белая сглотнула слезы. Муж заботился о ней. Пусть он прогнал ее от себя, но продолжал любить. Надо отдать должное часовым гарнизона, что не открыли с перепуга огонь по приближающейся к стенам форта одиноко бредущей скво. Может, разглядели в ней бледнолицую женщину, прежде чем стрелять. Случаи, когда женщины, сбегая от индейцев, возвращались к белым, были нередки. Как бы то ни было, но ворота медленно со скрипом открылись перед ней и форт принял ее.