- Пусть они слабая сторона, - упрямо проговорила Эбигайль. - Но они правая сторона.
- Во все времена, правая сторона отличалась слабостью, - хмыкнул генерал, сминая дорогую кубинскую сигару. - В том-то и заключается сложность выбора: встать на правую, но слабую сторону, либо неправую, но сильную. И как бы вы поступили, мисс Уолш?
- Я поступила бы так, как подсказало мне моя совесть и сердце.
- М-да... Тут вам можно посоветовать, лишь положиться на ваше благоразумие, - покачал головой С.
- Неужели ничего нельзя сделать? - поникла Эбигайль.
- Закон не на их стороне.
- Наш закон удобен белым, но никак не американцам, - вступил в разговор Эндрю, только что подошедший к ним. - Но время, когда индейцев истребляли словно животных, наравне с бизонами, под предлогом, что это всего лишь дикари, прошло. Все, что твориться на этом континенте беззаконно, мистер С. так о каком же законе вы говорите?
- Все о том же законе силы, который прекрасно понимают даже краснокожие, как и то, что они оказались слабее нас и это суровая правда. Эти, так называемые дикари, когда придут в себя, быстро научаться у нас. Они постигнуть суть наших законов и ответят нам нашим же оружием.
- И что же? Вы теперь намеренны, идти до конца? - едко спросила Эбигайль, едва сдерживая свою неприязнь к генералу. - Уничтожить их сейчас, пока они слабы, до того, как наступит справедливое возмездие?
- Вы схватываете все на лету, мисс. Лучше сделать это сейчас, чем допустить, чтобы индейцы в будущем отсудили у нас, колонистов, часть страны по нашим же законам, - с насмешливым цинизмом произнес генерал. - Индейцы не слабаки. И если поступать с ними по-божески, у нас не будет перспективы на будущее. Эта земля уже не будет нашей.
- От чего же тогда не идете до конца? Американцы с гордостью примут достойный конец, но нет, вы заставляете их жить подачками, унижая. Причем охотно превозносятся тех, кого вы приручили есть со своих рук. О тех же, кто не поступился своей гордостью, умалчиваете, тихо уничтожая.
- Так оно и есть. Ведь мы с вами говорим о политике сильного, а система белых оказалась сильнее первобытной системы краснокожих. Они это поняли, и им остается либо принять ее, либо погибнуть. Они смышлены, хоть и упрямы.
- В таком случае, есть ли будущее у этой страны, которая во что бы то ни стало, требует соблюдения закона от тех, кто слабее и зависит от него, но попустительствует в беззакониях сильным, - заметил Эндрю.
Генерал повертел в руках смятую сигару.
- Эта страна выживет благодаря отдельным праведникам.
- О, я вас умоляю! - зло рассмеялась Эбигайль.
- Нет, нет, я не о церкви и не о миссионерах, - подняв руку, остановил ее старый вояка. - Я о простых людях и о житейских ситуациях: о трапперах, первопроходцах и женщинах, которые попадают в плен к индейцам. Не система, а именно люди помогут краснокожим выжить и встать на ноги. Этот сильный и гордый народ сумеет подняться. И не надо надеется на мнение общества, не у него следует искать сочувствия к индейцам. Эту страну поделили на части несколько держав, которые и формируют, так называемое, общественное мнение.
- Но что могут отдельные люди? - покачала головой Эбигайль.
- Просто жить, а это очень много, мисс Уолш. Даже больше, чем вы можете себе представить. Я знаю, о чем говорю. Одно время я служил в приграничье, и скажу прямо, очень досаждал индейцам этот форт Десс. Два других форта к югу и западу от Черных холмов были попросту стерты ими с лица земли. Десс держался, благодаря тому, что его гарнизон был в свое время усилен. Я говорю, держался потому, что тамошний военный вождь некто Хения, грамотно осадил его, перекрыв к нему доступы. Все обозы перехватывались. Этот Хения существовал за счет нашего продовольствия и воевал нашим же оружием. Военные экспедиции не давали ровным счетом ничего. Его Равнинных Волков было невозможно застать врасплох, они рассеивались по прерии, как пыль, чтобы потом неожиданно напасть оттуда, откуда их вовсе не ждали. Наши разведчики и трапперы докладывали, что в лагере сиу его практически невозможно застать. Пленных он почти не брал. Я говорю "почти", потому что до какого-то времени он никого не щадил, но потом вдруг начал отпускать женщин и детей, а за некоторых мужчин брал выкуп, что, разумеется, не касалось солдат. В последнее время, правда, говорят, притих. Меня это не успокаивает, потому что я знаю, он сторонник Бешеного Коня и поддерживает его с теми немногими вождями, что призывают к войне с нами.
- По-видимому, этот дикарь понял, что ему не устоять против нашей армии, не правда ли, генерал? - проговорила хозяйка салона, и Эбигайль к своему неудовольствию вдруг увидела, что вокруг них, как-то незаметно, собралось все общество. Кажется, весь салон присоединилась к ним, оттеснив от нее Люси и Эндрю, но не О' Генри, который передав лакею так и не тронутое шампанское, держался рядом с ней.