А бледнолицым все было мало, они отодвигали границы индейских земель все дальше, не считаясь со своими обещаниями и клятвами. Как и большинство племен, племя Бурого Медведя отклонив предложение жить в отведенном для них пространстве - резервации, снялись и немедленно покинули стойбище, не желая, чтобы нагрянули солдаты и отвели их туда насильно. Белая и Легкое Перо собрались споро. Малышка Эйлен сладко спала в люльке за спиной матери. Растянувшаяся вереница волокуш, навьюченных лошадей и бредущих людей, медленно двинулась на север. Шли они так два дня. Потом прокатился слух, что за ними выслали солдат. Погоня! И теперь люди шли, не останавливаясь даже на ночлег, подгоняемы страхом неизвестности в неведомой им резервации. Они измучились, не понимая, куда идут, но страх неволи, на которую их обрекали бледнолицые в непонятной резервации, был страшнее, хотя они даже понятия не имели, где для них спасение. Потом пришел слух, что солдаты нагоняют. Собрался совет воинов. Нужно было срочно решать: подставлять ли измученных людей под пули, приняв бой, или повернуть назад и идти в эту самую резервацию. Решение было не из легких. Все эти дни Белая почти не видела ни Хении, ни Широкого Крыла. Осенний Лист шла рядом с нею с сыном на руках. Несколько раз мимо проносился Широкое Крыло, чтобы мимоходом взглянуть на жену и Маленького Орла. А вечером к Белой подъехал Хения и какое-то время держался рядом. Она показала ему дочь, мирно спящую к люльке, он кивнул и ускакал вперед. Позади послышались выстрелы. Равнинные Волки быстро сгруппировавшись, выступили навстречу настигшей их погоне. Вереница людей остановилась. Раздался боевой клич сиу и снова беспорядочные выстрелы. Как потом, оказалось, палили в воздух, предупреждая синие мундиры, что индейцы настроены решительно. Отряд солдат остановился и вперед выехал капитан Фоули, которого сиу знали как немногословного, грубоватого, но справедливого солдата. Он, поднял руку в знак своих мирных намерений, показывая, что хочет говорить с индейцами. Его солдаты, опустили ружья. К нему навстречу выехали Бурый Медведь и Хения. Остановившись, все трое спешились и сев в сухую траву, начали переговоры. Солнце поднялось в зенит и опустилось, а они все не могли что-то решить. Отряды сиу и синих мундиров тоже спешился и, разведя костерки, все время находились начеку. Как уж это удалось Фоули, но капитан мирно договорился с Бурым Медведем и убедил Хению повернуть назад.
Обратно ехали в сопровождении солдат, которые вели себя с беглецами корректно. Остановки делались чаще, некоторые солдаты делились с измученными женщинами и никогда неунывающими детьми пайками. Вожди собирались вокруг капитана, раскуривая с ним ритуальную трубку, которую он принимал с благодарностью и, не морщась, глубоко затягивался горьким терпким дымом. Этот старый капитан, проезжая мимо вереницы шедших людей, вдруг заметив Белую, приложил пальцы к тулье шляпы, почтительно приветствуя белую мисс. На совете, он много говорил, в чем-то убеждая вождей и храбрейших. Хения, Широкое Крыло и Бурый Медведь хранили невозмутимый вид, остальные кивали, принимая слова капитана. Резервация была не так уж страшна, но, что это была за территория? Эбигайль обвела пустынное место, голую каменистую землю с чахлыми деревцами и несколькими пологими холмами, заросшими жестким пыльным ковылем. Посреди всего этого стояла рубленая хижина с кой, какими пристройками. Это было агентство. Люди начали обустраиваться, не понимая, почему они должны по указке Белого Отца называть это место домом.
К концу лета до Бурого Медведя дошли безрадостные слухи о Бешеном Коне и о том, что в форте капитана Фоули сменил полковник, молодой амбициозный офицер. Он не желал слушать ни о каких компромиссах с индейцами и знал одно - полное их подчинение. Говорили, что его ненависть к индейцам была так велика, что ее не могло заглушить даже виски. Это было тем более странно, что как утверждал Хения, со слов тайного разведчика, этот офицер ни разу не сталкивался с ними и ни разу в жизни до сего дна не был ни в прерии, ни в рейде против индейцев. Однако, он бросил блестящую карьеру в большом городе и отправился сюда по собственному желанию. Так говорили.
Потом до племени начали доходить слухи о Бешеном Коне, один противоречивее и тревожнее другого. Говорили, что вождю сиу приказали покинуть свою землю и явиться в агентство форта Робинсон, чтобы получит продовольственные пайки и одеяла. Но он никуда не хотел ехать. Оглала собрали совет, на котором решили поехать в форт, получить довольствие и вернуться на земли западнее Черных Холмов и Бешеный Конь подчинился. Говорили, что в этом форте Робинсон он должен был вести переговоры с генералом Терри, Три Звезды о том, чтобы белые передвинули резервацию на Ручей Бобра, потому что он протекал по самой середине земли Лакота. Только оказалось, это было ловушкой Крапчатого Хвоста, давно замышлявшего разделаться с Бешеным Конем. Узнав об этом, вождь с частью своей группы сбежал из форта. За ним послали полицию, и на следующий день она вернулась вместе с беглецами. Бешеного Коня убили, когда вели в тюрьму, дважды вонзив в него штык. Но говорили, что подстрекали и кричали убить его Американская Лошадь и Красное Облако. Большинство людей Бешеного Коня исчезло из форта сразу после его гибели. Стоящий Бизон и другой индеец-полицейский подошли к смертельно раненному вождю, укрыв его своими одеялами, а солдаты подкатили военный фургон, запряжённый мулами, в который перенесли тело легендарного вождя. Тело отвезли в стойбище, где его тайно похоронили родители, и даже жена Бешеного Коня не знала, где теперь могила мужа. Говорили, что перед тем как Бешеного Коня похоронили, каждую ночь на его гроб опускался орёл. Он ничего не делал, просто ходил по гробу. Так говорили.