Тем временем индейцы подвели, собравшегося было улизнуть второго каторжника, которого перехватили украдкой вылезающего в окно агентства.
- Он украл деньги у меня! - орал Присли в тщетной попытке вывернуться. - Он самовольно покинул резервацию...
- Все ваши деньги краденные... стойте спокойно и не дергайтесь. А на счет того, что он самовольно покинул резервацию, так у него есть от тебя, мерзавец, разрешение, которое я и продлил. Он кстати сам попросил меня сделать это. Так что двигай ногами, да поживее. Здесь тебе больше делать нечего.
Так радужные планы агента были разрушены все тем же Когтистой Лапой вдруг посмевшим вернуться не только живым и здоровым и со стадом коров, но и с маршалом. Последнюю каплю в чашу грехов агента добавил Бредли, бегущий от лавки.
- Что ты сделал с моей лавкой, мошенник! Я разорен! Гореть тебе, Присли, в аду на веки вечные! - вопил он, потрясая кулаками.
- Удачного тебе пути, брат! - подошел к маршалу Когтистая Лапа, протягивая ему руку.
- Как? - пожимая ее, удивился маршал, пряча улыбку в рыжие усы. - Ты не у своей скво о которой переживал всю дорогу и даже еще не показал то, барахло, которое привез ей. Не уж-то понял мою правоту? Говорю тебе, сахем, не обрадуется она твоему подарку. Видел ведь мою Мадлен?
- Видел, - кивнул Когтистая Лапа. - Она бы точно не обрадовалась.
- Вот о чем я и толкую. Бабы, уж поверь мне, ничем не отличаются друг от друга. Так что ты рискуешь, сахем, преподнося ей подобное. Эх, ночевать тебе с твоим подарком не под горячим боком истосковавшейся женушки, а на холодной земле под звездами.
- И все же я иду к ней, - как-то неуверенно улыбнулся индеец.
Он не ожидал горячего приема в палатке Легкого Пера, и уж кто и встретил его искренней радостью так это сама Легкое Перо. Старушке достались все мысли и беспокойства молодой женщины, когда мужья, покидая их, уезжают в город: не нашел ли он себе там более молодой и красивой женщины, а вдруг та еще и богата и муженек тогда не захочет возвращаться домой? Что им тогда делать? Прошли уже все сроки, когда Когтистая Лапа должен был вернуться и Легкое Перо начала испытывать тяжкое разочарование. Ее бледнолицая дочь уже вот-вот должна родить, поэтому она жутко обрадовалась, когда к ним в палатку, вошел, нагнувшись, Когтистая Лапа, втащив следом какие-то тюки. Он огляделся, замирая от ужасной нищеты и сев у очага смотрел на постаревшую Легкое Перо. Ее волосы стали белыми как снег и заметно поредели, и, кажется, она лишилась еще нескольких зубов. Дети сильно выросли за время его отсутствия и если младшие: Маленький Орел и Эйлен не помнили его, то Иньян вспомнил сразу. Сама Белая, встретившая его равнодушным взглядом и отвернувшаяся к котелку, стоящему на огне, сильно исхудала. По-видимому, и ту пустую, не аппетитно пахнувшую похлебку, что она размешивала в котелке, забирал ребенок Когтистой Лапы. Он развязал тюки и принялся доставать подарки, прежде показывая их на вытянутых руках Белой. Она без всякого интереса взглядывала на них, и то лишь после того, как Когтистая Лапа передавал вещи то Легкому Перу, то детям. Рядом с Белой тоже росла гора вещей: мягкий отрез фланели, юбка, бусы и даже шляпка, гребень, теплая шаль, словом все то, что Когтистая Лапа хотел купить для нее. Легкому Перу он привез безрукавку из овчины, то, что было нужно для ее слабых и хрупких плеч и вечно мерзнущего старческого тела и какую-то мазь от ломоты в ногах. Детям сладости печенья и игрушки, из-за которых Маленький Орел и Эйлен уже подрались, и теперь громко ревели сидя перед Иньяном, сгребших все игрушки себе. Легкое Перо больше с беспокойством смотрела на Когтистую Лапу, чем на подарки. Белая опять отталкивала его, она не радовалась его подаркам, и не каждый мужчина мог стерпеть такое. Но сахем был спокоен даже, когда сидя перед Белой, так и не дождался от нее ни слова благодарности.
- Прости ее, вождь. Ребенок скоро должен появиться, и она собирается с силами, что бы дать ему жизнь, - виновато произнесла Легкое Перо.
Когтистая Лапа кивнул и потянулся за тюком поменьше.
- Мать Хении знает, что Когтистая Лапа не хочет, чтобы Белая смотрела потухшим взором.
Он развязал тюк и, вытащив оттуда стопу газет и журналов, шлепнув их перед Белой.
Ложка выпала из ее рук, и она потянулась к газетам, с загоревшимися глазами. Она жадно просматривала их, беря то один журнал, то другой, кажется с удовольствием вдыхая запах типографской краски. Когтистая Лапа потирая колени, довольно кивнул, торжествующе посмотрев на Легкое Перо. С такой же жадностью и тоской как она просматривала газеты, он смотрел на нее, ловя каждое движение. И хоть она так радовалась его подарку, тем не менее, неприязненно посмотрела на него самого, давая понять, что Когтистой Лапе пора уходить. Лапа покорился, он не ждал, что сердце его женщины так быстро оттает. Если он чего и хотел, то только порадовать ее перед родами. Теперь он каждый день просиживал перед ее палаткой, а когда весенний ветер был горяч и сух, и в типии Легкого Пера поднимали кожаный полог, Когтистая Лапа мог видеть, как Белая читает. Дети, привыкшие уже к его постоянному присутствию возле палатки, частенько сидели с ним, находясь под его присмотром. Мужчины, желавшие говорить с вождем, знали, где его найти, так что возле палатки Легкого Пера часто собирался кружок мужчин, что куря трубки, обсуждали дела резервации.