Своей бесстрастностью он доводил ее до бешенства. Ей хотелось завизжать, затопать ногами. Но на них блестящими глазами смотрели дети, забившись в темный угол типи.
- Ненавижу тебя... ненавижу! - свистящим шепотом говорила она ему. - Я всегда знала, что ты отвратителен... ты просто гадок и мерзок! Видеть тебя не могу! Если ты не отдашь сына, я никогда, слышишь, никогда не вернусь сюда!
По тому, как он сжал и разжал кулаки, она видела, Когтистая Лапа близок к тому, чтобы ударить ее.
- Не возвращайся, - глухо бросил он и вышел, так резко откинув кожаный полог, что чуть не сорвал его.
Три дня Эбигайль упрашивала его, но упрямство Когтистой Лапы оставалось непробиваемым. Она ползала у него в ногах, умоляя отпустить Инчина-Джона с ней в Чер-тон, но он даже не смотрел на нее. Стойбище чутко следило за разгоревшимся скандалом в семье сахема.
- Что ж, этого следовало ожидать, - сказал ей на прощание агент Рейси. - И скажу прямо: так вам проще будет забыть этого мерзавца. Вы сделали правильный выбор, хотя, понимаю, он был нелегким.
Никогда еще они не чувствовали такой вражды и отчуждения друг к другу, как в этот раз, и все же, Когтистая Лапа сам отвез Эбигайль в форт на поезд до Че-ртона. Сидя рядом с ним на скамейке возницы, Эбигайль смотрела на темную осеннюю степь и рощицы вокруг, вдыхая холодный воздух, пахнущий палой листвой. Держась одной рукой за край скамьи, другой придерживая шляпку или схватив концы накинутой поверх жакета шали, она то и дело косилась на ружье, лежащее на коленях сахема.
После отъезда Эбигайль Уолш ротивостояние Рейси и племенного совета нарастало, становясь все напряженнее. Рейси то и дело отправлял в БДИ жалобу за жалобой, выставляя индейцев жалкими и ни на что не способными лентяями. Со своей стороны Когтистая Лапа мало что мог предпринять. Так рассказывал Эбигайль приехавший весной Бредли, не скрывая своего сочувствия к индейцам, бившимся, словно рыба об лед.
- Можете себе это представить? Ну, да Лапа ведь не молчит. Я не знаю, что замышляет мистер Рейси, верно одно, что ничего хорошего. Он все время донимает Лапу требованиями начать возделывать землю и закупить для того зерно. Только вот не родился еще на свет божий человек, который переупрямил бы Лапу. Сахем заявил, что они не будут взрыхлять землю, потому что на ней ничего не вырастет, и они только разоряться на покупке зерна. Он сказал мистеру Рейси, что собирается прикупить добрых лошадок и заняться их разведением. Уж в чем в чем, а в этом индейцы соображают хорошо. На что Рейси заругался, что они просто на просто ленивые ублюдки и что он их заставит пахать и сеять. Сахему нелегко отстаивать земли племени, а ваши слова и поступки лишают его силы духа, - не упустил случая выговорить ей Бредли.
- А что говорит племя?
- Люди поддерживают его в этом.
- Я тоже так считаю и хочу помочь. Племя действительно поднимется за счет разведения лошадей. Думаю, подать запрос отсюда, через голову агента. Нужно, чтобы Когтистая Лапа приехал в Чер-тон.
- Все это хорошо, - вздохнул Бредли. - Но вряд ли Рейси выпустит из резервации Лапу.
- Об этом не беспокойтесь, - подумав, сказала Эбигайль. - Мистер Вайгер напишет письмо, в котором вытребовает Когтистую Лапу в Чер-тон, чтобы подтвердить согласие племени на строительство школы в резервации.
- Думаю, ваша затея сработает, - кивнул Бредли. - Если желаете, я отвезу это письмецо Рейси.
В это же время Эбигайль получила радостное известие. Люси и Эндрю письмом извещали ее о том, что планируют приехать в Чер-тон. Лапа приехал на удивление быстро, через неделю, после того как мистер Брэдли увез с товаром и письмо Эбигайль к агенту Рейси.
- Ты приехал? - то ли удивилась, то ли спросила она, когда у ворот пансионата, остановилась бричка, и с нее спрыгнул Когтистая Лапа.
- Ты позвала, - так же коротко ответил он.
- Мистер Рейси?
- Он был против, но ничего не смог сделать против бумаги с гербом.
- А, дети? С кем ты оставил их, сахем?
- За ними присмотрит Бредли и Ночная Выпь. Дети не против.
Эбигайль улыбнулась. Жизнь идет своим чередом, вот и мистер Бредли распрощался наконец с холостяцкой жизнью, приняв к себе молодую вдову. Появление в пансионате Когтистой Лапы вызвало фурор. Миссис Оттон смотрела на него с ужасом, смешанным с любопытством. Сахем, к его чести, старался держаться неприметно, что у него плохо получалось. Видя, что дикарь ведет себя смирно и почтительно, миссис Оттон уже не так дичилась и шарахалась, а после того, как Эйлен увидев Когтистую Лапу потянула к нему ручки радостно лепеча:"Атэ, атэ...", и вовсе перестала сторониться, умильно поглядывая на свирепого индейца, держащего на руках малышку и что-то нежно с улыбкой напевающего ей, от чего девочка заливалась звонким веселым смехом.