- Как, по-вашему, должны быть использованы деньги резервации? - повернулся судья к агенту, предоставляя Рейси возможность своим ответом исправить положение.
- На покупку зерна и кукурузы, - ответил агент и добавил назидательно: - Я не устаю внушать вождю, что его люди должны научиться возделывать землю, а не забавляться целыми днями лошадьми.
- Что вы на это ответите, вождь? - обратился к Когтистой Лапе судья.
- Земля скудная, плохая, - коротко ответил тот. - Зерно не выживет в ней, это убытки, люди будут голодать. Индейцы умеют разводить лошадей. Это выгодно, это деньги.
- Но вы ведь знаете, что на это должно быть разрешение властей, а его у вас нет.
- Оно есть, г-господин судья. - Адвокат поднялся со своего места и, подойдя к столу судьи, положил на них документы, которые были тщательнейшим образом, изучены как судом, так и присяжными.
- Это ничего не значит! Это разрешение не имеет силы без моего согласия! - взвизгнул заметно взбешенный агент Рейси. - Все делалось через мою голову.
- Но здесь есть согласие племенного совета, а этого достаточно, чтобы выдать подобное разрешение, - охладил его пыл судья.
- Я п-понимаю, ва-аше разочарование, - обратился к Рейси адвокат. - Вы ведь начали уже раздавать в а-аренду земли резервации и теперь вам нужно будет вернуть д-деньги фермерам. Не от этого ли строится в-ваш расчет, чтобы Когтистая Лапа разорился долгами? Тогда бы вы безнаказанно распродали его земли ф-фермерам.
В зале с задних рядов, которые занимали фермеры, раздались встревоженные голоса. Рейси зло, посмотрев на адвоката, смолчал.
- Вам есть что добавить, мистер Рейси? - спросил судья и поскольку того по-видимому, покинуло его замечательное красноречие, обратился к прокурору: - У обвинения будут вопросы к свидетелю?
- Нет.
- А у защиты?
- Нет.
- Вы свободны, мистер Рейси.
- Это ведь вы его нашли? - склонившись к Гранджеру, спросила Эби, имея в виду адвоката.
- Не совсем, - не стал отрицать газетчик. - Его зовут Сэм Уотерстон, он закончил Гарвард. Приехал из Бостона по рекомендации некоего доктора Эндрю Денджела. Представился учеником сэра Генри, сказал, что он только начинает свою практику и теперь находится в поисках постоянной клиентуры. Пока же подрабатывает общественным адвокатом и мечтает сделать себе имя. Надо сказать, что у него определенно имеется хватка и соображает он на лету. Это его первое громкое дело и он будет из кожи вон лезть, что бы выиграть процесс.
- Да, сэр Уотерстон не без способностей. Но вот, что странно, он неожиданно хорошо ознакомлен с делом.
- Признаюсь, я вчера вечером допоздна вводил его в курс дела. И снабдил кой-какими сведениями, - Гранжер вытащил из жилетного кармана часы-луковицу и, открыв крышку, беспокойно взглянул на циферблат.
А Эбигайль задумчиво взирала на невозмутимого Когтистую Лапу, сидевшего на скамье подсудимых с таким видом, будто судили вовсе не его и он здесь только из одолжения. Это был сильный человек. Да он ошибался, но никогда не отступал. Ведь даже Хения, она помнила это, был подавлен, когда понял, что к прежней жизни не вернуться и ничего нельзя уже сделать, чтобы племя жило по-прежнему свободно. И Эбигайль впервые подумалось, что Хения сознательно принял гибель, лишь бы избежать той участи, что уготовил ему сильный враг. Когтистая Лапа сопротивлялся как мог, защищая своих людей. О собственной участи и гордости воина ему просто некогда было подумать. Величественная осанка, чеканный профиль, непримиримо сжатые губы - это был вождь! Но Эби видела и морщинки у глаз и складки горечи, залегшие у губ и проблески седины в прежде черных волосах.
Когда для дачи свидетельских показаний, вызвали миссис Эбигайль Уолш, взволнованная публика прилепилась всем своим возбужденным вниманием к свидетельскому месту, жаждая удовлетворить свое любопытство. Жена вождя! Разве может быть порядочной женщина та, что решилась не венчанной жить с краснокожим дикарем. Эта жалкая недалекая особа, достойна лишь сожаления и снисхождения и вряд ли она добровольно пришла сюда выставлять напоказ свое унижение. С задних рядов привстали, чтобы получше разглядеть ее. Похоже, с подачи обвинения, что расписало миссис Уолш в самом неприглядном свете, все ожидали увидеть чуть ли не чумазую скво, дичащуюся перед здешним обществом и не совсем поняли, что за дама вышла к месту дачи свидетельских показаний. Она была молода, привлекательна, одета по моде, но с элегантной простотой. Присутствующие дамы тут же отметили ее шляпку последнего французского фасона. А сидящего на скамье подсудимых вождя, впервые покинула его обычная невозмутимость. Непроницаемое лицо его оживилось, он опустил сложенные на груди руки и, подавшись вперед, смотрел на жену. И если раньше он выглядел отрешенным, так что казалось, что вряд ли понимает, что вообще происходит, то сейчас он был весь тревожное внимание.