- Вы Эбигайль Уолш? - удивился судья и, спохватившись, попросил уже официально: - Представьтесь, миссис.
Эбигайль назвала свое имя и, после того как, положив руку в кружевной перчатке на переплет Библии, поклялась говорить правду, успокаивающе улыбнулась Когтистой Лапе.
- Правда ли то в чем обвиняют здесь этого человека, а именно в двойном умышленном убийстве? - спросил судья.
- Нет, - коротко ответила миссис Уолш. - Этот человек не виновен.
К судье наклонился один из его помощников и что-то зашептал ему на ухо, деликатно прикрывшись ладонью. Кустистые брови судьи поползли вверх. Выслушав своего помощника, он посмотрел на свидетельницу и спросил:
- Мистер Гордон Уолш, профессор юриспруденции случайно не приходиться вам родней?
- Это мой отец.
- Но, что тогда связывает вас с этим краснокожим, миссис Уолш?
- Кроме, уважения, ничего, сэр. Мистер Когтистая Лапа последний из великих вождей, борющихся за выживание своего народа.
- Выживание народа? - Вскочил со своего места обвинитель. - Это так называется, когда он не просто закрывает глаза на дикарские обычаи, но потакает им. А вы человек цивилизованный, можете еще поддерживать подобное.
- Что вы имеете в виду под дикарскими обычаями? - не поняла Эбигайль.
- Да хотя бы многоженство! - возмущенно потряс руками в широких рукавах судебной мантии обвинитель. - Это же варварское похабство! Каких разумных поступков можно ожидать от этого человека? Но, что страшнее всего, что вы, добрая христианка, идете у них на поводу! - С пафосом указал он обвиняющим перстом на Эбигайль.
- Разумеется, - не дрогнув, подтвердила она.
В зале, позади нее послышался шепоток возмущения и возгласы негодования, объединенные одним повторяющимся словом: "бесстыдство!".
- Геройскими усилиями цивилизованного человека, господа, - сказала Эбигайль громко. - Перебиты почти все мужчины племени. Но кто же, тогда прокормит вдов и осиротевшие семьи? Кто возьмет на себя заботу о них?
- Но вы, же христианка! - возмутился обвинитель. - Как можно забывать о моральной стороне? Иметь трех жен и даже семь... в нашей благословенной католической стране... это простите, ни в какие рамки не входит, - насмешливо развел он руками.
По залу прошел смех.
- А вы, похоже, думаете, что у этих, озабоченных выживанием людей, есть время и силы устраивать оргии? Видимо, подобные рамки морали устанавливаются для обездоленных людей? - сказала Эбигайль. - Но вот когда солдаты вырезают мирное племя, считается, что они поступают глубоко морально?
- Но это война... - пробормотал прокурор.
- Правда? Война с мирным племенем, подписавшем с Вашингтоном договор? Так вы ревностный католик? – в свою очередь поинтересовалась Эбигайль.
- Ну, разумеется! - воскликнул оскорбленный в ее сомнениях прокурор.
- И вы осуждаете сиу за то, что они берут трех и более жен, за то, что они делают это, не таясь, открыто?
- Совершенно верно, - жестом непримиримости сложив руки на груди, кивнул он.
Эби растерянно развела руками, повторяя его жест обреченного торжества.
- Но тогда как быть с теми двумя любовницами, которых вы, ревностный католик, содержите втайне от своей законной супруги. Причем одна из них несовершеннолетняя.
- Это не имеет к суду никакого отношения! - взвизгнул побагровевший прокурор, потом, спохватился и веско возопил, срываясь на фальцет: - Это ложь!
В зале поднялся шум. Судья колотил молотком, призывая к порядку. Позади Эби по проходу простучали торопливо каблучки, гневный возглас: "Подлец!" и грохот хлопнувшей двери. Кто-то из публики не сдержавшись, хохотал. Что ж Эбигайль действовала жестко. Здесь не брали пленных.
- Я просто хочу напомнить, что образ жизни племени не имеет к суду никакого отношения, - покачала головой Эбигайль. - Господин прокурор, прошу все же, вернуться к тому из-за чего судят вождя, а не уводить следствие в сторону.
- С-согласен, - тут же поддержал требование Эбигайль, подскочивший на месте Уотерстон. - Эта щекотливая тема не имеет отношение к тому, в чем обвиняют Когтистую Лапу, а обвиняют его, г-господа, в преднамеренном убийстве, тогда как вождь всего лишь защищался от н-нападавших головорезов.
- У вас есть доказательства, что эти несчастные именно головорезы, а не беззащитные обыватели? - тут же вскинулся обвинитель, радуясь возможности сменить тему и перевести внимание со своей особы. - Ведь мы даже не знаем, кто это были: действительно бандиты или обездоленные трудяги, которым не повезло столкнуться с кровожадным сиу.