- Быть довольным тем, что имеешь, мисс.
Она упала, и ее проволокли по земле, пока к Хении не подскакал желто-зеленый и жестами не остановил его, показывая на девушку. Хения остановился, обернулся и пожал плечами. Белая, опираясь связанными руками о землю, встала на колени, потом поднялась на дрожащие ноги. Ее шатало и водило, голова кружилась и, чтобы не расплакаться она закусила губу. Но слезы душили ее и чтобы не дать им воли, Белая начала ругаться, взвинчивая в себе злость, как тугую пружину.
- Чтоб твой конь прошиб тебе голову копытом! Чтоб твоим скальпом побрезговали враги! Чтоб тебя одолело косоглазие, и чтоб никогда больше ты не принес домой добычи! Что б тебе провалиться!! Чтоб ты подавился дымом священной трубки! Чтоб ни одна скво не посмотрела в твою сторону! Да, чтоб тебя паралич разбил!!!
Девушка так увлеклась, что не сразу заметила, что Хения опершись о круп коня, развернулся в ее сторону, внимательно слушая, как и желто-зеленый в котором Белая вдруг узнала Широкое Крыло, словно злость прояснила не только ее разум, но и зрение. Когда она замолчала, они какое-то время, похоже, ждали продолжения, потом переглянулись и Широкое Крыло, тронув лошадь, подъехал к ней. Девушка, молча, ждала, что будет дальше, не обращая внимания на саднящую боль от расцарапанных коленей и ободранного плеча. Слава богу, рубашка не порвалась и не расстегнулась, только выбилась из-за пояса юбки. К тому же Белая добилась своего - злость успокоила ее и, теперь, она не без интереса ждала, что будет делать Широкое Крыло. Она не боялась, что оскорбила индейцев своей руганью, вряд ли они даже поняли ее. Широкое Крыло снял с ее рук веревку и жестом показал, чтобы она села на коня, позади к одному из Равнинных Волков. Индеец даже не удосужился подсадить ее, а невозмутимо ждал, когда она вскарабкается и усядется за ним. Снова тронулись в путь и, поскольку пешая беглянка больше не сдерживала их, они могли ехать много быстрее. Перед Белой опять встал нелегкий выбор: нужно было не просто прикоснуться к индейцу, позади которого она сидела, а держаться за его плечи, но всякие сомнения и душевные терзания отпали сами собой, когда индейцы пустили своих скакунов в бешеный галоп, вот тогда она обхватила дикаря так крепко, как никогда никого не обнимала, даже родного брата. Поэтому, когда эта пытка, наконец окончилась и индейцы остановились на привал, Белая буквально сползла с коня, повалившись на землю. По-видимому, она впала в забытьи, потому что, когда очнулась, обнаружила, что, по-прежнему, лежит на земле, а рядом, вокруг костерка, сидели полуголые раскрашенные дикари. Неподалеку паслись их лошади. Горьковатый дым от костра подавлял тошноту, но голова сильно кружилась, едва Белая приподнимала ее. Беспокойные движение девушки заметили. К ней подошел Хения и присев перед пленницей на корточки, задрал юбку. Откуда вдруг у нее, чуть ли не умиравшей от слабости, взялось столько сил, чтобы противостоять здоровенному индейцу. Хения досадливо отмахнулся от ее кулачков, словно от надоедливых москитов и легонько толкнул ее в грудь, опрокидывая навзничь. Она яростно брыкалась, задыхаясь от ярости и ужаса до тех пор, пока он, не перехватив ее руки, не прижал их к земле у нее над головой. Сидящие вокруг костра индейцы не без интереса наблюдали за их возней. Сжав зубы, девушка отвернулась от костра. До нее доносились лишь негромкие насмешливые голоса, переговаривающихся индейцев. Нет, она не заплачет... Белая кусала губы, пока не почувствовала, осторожное касание к разбитому колену и неожиданно легкие и умелые круговые движения, которыми втирали в ее кожу что-то прохладное и едко пахнущее. Девушка заставила себя успокоиться, хотя ее до сих пор била нервная дрожь, повторяя себе, что неправильно истолковала намерения краснокожего. Когда подол ее юбки опустился, ее схватили за локоть и рывком подняли, заставляя сесть. На этот раз, она беспрепятственно позволила вождю сдвинуть рубаху со своего плеча и осмотреть царапины. Судя по ним, после того как она упала, индейцы остановились сразу, быстро спохватившись и Хения совсем немного протащил ее по земле. Индеец набрал пальцем вонючую мазь и начал втирать в плечо Белой. Девушка продолжала смотреть в сторону, всем своим видом показывая, насколько ей не приятны его прикосновения и что она едва терпит их. Еще не известно почему он печется о ней, слишком подозрительна, казалась его забота. Она знала, что это, отнюдь, не по доброте душевной, а потому, что она принадлежала к его собственности, как конь или тот же винчестер. С другой стороны Белая многого наслушалась в приграничном городке, откуда отправлялась с обозом оружия и продовольствия в форт. Там, бывалые, прожившие всю свою жизнь в приграничье, охотники и трапперы, рассказывали, не ей, разумеется, щадя ее женскую чувствительность, что сиу любят ставить пленников к столбу пыток, и что они мастаки продлевать жизнь пытаемого, чтобы подольше насладиться его мучениями. Что это излюбленное развлечение индейцев, от которого они ни за что не откажутся. Эти дикари даже лечат человека, выхаживая его, чтобы он подольше продержался у пыточного столба. И впавшая в панику девушка, чуть не разревелась, но закусив губу, опять сдержала слезы. Хения перестал втирать мазь в ее плечо и, вытерев пальцы о ее юбку, отошел к костру. А Белая, обессилев от переживаний, улегшись на землю, провалилась в полудрему. Неожиданно ее схватили, вздернув на ноги. Индейцы уже были на конях, и она испугалась, что ей придется опять бежать за всадником, привязанной на веревке. Но к ней подошел Широкое Крыло и, подталкивая ее в плечо, подвел к своему коню. Его нелепая окраска больше не казалась ей грозной и устрашающей. Он помог ей взобраться на коня, а сам сел позади нее и девушка успокоилась. Они проскакали весь остаток дня и к ночи прибыли в лагерь Бурого Медведя. Лагерь уже спал, тем не менее, к группе всадников от палаток шел человек. Равнинные Волки ответили на его приветствие и вымотанная Белая, которую Широкое Крыло буквально стащил с лошади, узнала в подошедшем взъерошенного Роба Макроя.