- Простите, я не хотела вас подводить, так вышло... я не смогла отказаться от побега... слишком велико было искушение.
Она замолчала, потому что мимо них, закончив обтирать своего коня, прошел Хения с бесстрастным, выкрашенным в черную краску, лицом и с таким видом, будто никаких бледнолицых не было на сто миль вокруг.
- Идите за ним, - шепнул Роб Макрой Белой.
- Но вы, же говорили...
- Ступайте же!
И Белая покорно поплелась за вождем. Но когда они подошли к типи Легкого Пера, он вдруг ушел в сторону палатки Бурого Медведя, а девушка робко вошла к его матери, и, встав у порога, вопросительно посмотрела на нее. Индианка ни словом, ни взглядом не выразила своих чувств и вела себя так, будто ничего не произошло. Ни гнева, ни неудовольствия, ни презрения. Ничего. Только сделала знак, чтобы девушка села к очагу и протянула ей миску с порезанным холодным бизоньим языком. Пока ее вернувшаяся рабыня ела, индианка занималась своими делами, как будто Белая и не сбегала вовсе, и девушке подумалось, что ее здесь вообще не воспринимают всерьез. Утром в ее типии появился сердитый Макрой. Белая, едва выбралась из-под бизоньей шкуры под которой спала, как траппер накинулся на нее с упреками:
- Это что же вы такое удумали?! Стыд-то, какой, палить в себя из револьвера! Да как вам только в голову могло прийти подобное? Грех это! Стыдно должно быть вам, мисс! Надо же удумать такое - руки на себя накладывать!
Белая могла бы привести в свое оправдание те случаи, когда женщины белых поселенцев именно так и поступали, предпочитая грех самоубийства позору плена у краснокожих, но неожиданно начала оправдываться:
- Но у меня ведь не получилось... - нерешительно проговорила она, заплетая волосы.
- То-то... - буркнул Роб. - На все воля божья и не нам ей перечить. Разве краснокожие плохо обращались с вами, чтобы так поступать? Хотя Когтистая Лапа до сих пор беситься, что вы чуть не ушли от них. Я тут побродил по лагерю, да послушал, что индейцы говорят про ваше бегство.
- И что же они говорят? - насторожилась Белая, по интонации и виду Роба догадавшись, что новости будут не из обнадеживающих.
- Как я и думал, Хения хочет отказаться от вас, а Когтистая Лапа уже пустил слух, что вы принадлежите ему и что собирается драться за свое право с каждым, кто на этот раз перейдет ему дорожку.
- Ох, нет! - в испуге прижала руки к груди девушка. - Нет, не делайте этого, прошу вас. Он ловчее и сильнее вас, вам не одолеть его.
- Это мы еще посмотрим... - нахмурился Макрой.
- Он одолел Широкое Крыло и только Хения смог противостоять ему, - продолжала со всей горячностью и убедительностью на какую была только способна, отговаривать его Белая от опасной затеи.
- Стоит попробовать, - стоял на своем траппер.
- Нет, нет, не смейте, слышите!
- Не будем спорить, мисс, думаю дело обойдется и драки не будет. Я почему так говорю, потому как частенько слышу от индеев о Саха-Сапа, так они называю Черные Холмы. И я тут прикинул, что обстановка возле этих самых гор, что для них являются столь же священными, как для нас храм Господень, прямо скажем, накаляется. Потому, как золото там нашли и старатели лезут в Саха Сапа, ровно тараканы на стол с хлебными крошками. Краснокожим на золотишко наплевать, они в нем для себя никакого проку не видят. И договор у них с правительством был, что бы белые на Черные Холмы ни ногой... а поскольку для белых золото и есть священная Мекка, то сами понимаете, какая тут заварится каша. Вот я и думаю, что за несколько хороших ружей они уступят вас мне.
- Вы говорите так, будто сами не бледнолицый, - упрекнула его девушка, не скрывая недовольства.
Она не могла понять, как можно продавать ружья, чтобы индейцы стреляли из них в белых.
- А я давно уже перестал им быть, - вызывающе хмыкнул траппер, отлично поняв ее. - Для меня нет ничего милее свободы, да вольного ветра, а индейцы уважают свободу, не в пример нашей бледнолицей братии.
Белая горько рассмеялась. Не она ли сама, пример того, как индейцы уважают чью-то свободу. Роб посмотрел на нее из-под насупленных бровей. Он не стал говорить, что женщина, бледнолицая ли, черная или белая, изначально, по природе своей создана для того, чтобы кому-то принадлежать, но вместо этого упрямо гнул свое:
- Знаю, для вас это горький опыт, но лично мне у индейцев дышится свободно. Здесь, не смотрят, туго ли набит твой кошель, а каков ты сам. Я индей и есть! Коли хотите думать так, то и бог с вами, я возражать не собираюсь.
- Долго придется нам ждать, что со мной решат сделать? - предпочла сменить, не очень приятную для обоих тему, девушка.