Сложив руки на груди и склонив рогатую голову, Хения неподвижным взглядом смотрел в огонь очага и когда заговорил, не отвел от него глаз.
- Я услышал твои слова, мудрый Викэса, и мое сердце согласилось с ними. Я сделаю, как ты сказал, я пойду в Саха Сапа и буду молить духов даровать мне новое видение.
Шаман кивнул и поднял руку, давая понять, что это еще не все. Когда он заговорил, Роб начавший было переводить его слова, вдруг остановился, и уставился на него, открыв рот, будто услышал то, что не в силах был уразуметь. Вожди разом посмотрели на Белую, Бурый Медведь опустил трубку, непонимающе глядя на Викэсу, а Хения резко выпрямился, оскорблено вскинув голову.
- Что происходит? - Прошептала, перепуганная девушка.
- Вот значит, как оно вышло... - пробормотал явно растерянный Роб, не услышав ее.
- Роб... - взмолилась Белая.
Макрой, словно очнувшись, кашлянув пояснил:
- Этот проклятый нехристь отправится к Черным Горам не один, мисс, а с вами.
Белая недоверчиво смотрела на него, ожидая, хоть какого-то, объяснения.
- Вы, верно, не совсем его поняли, - сказала она, кивнув в сторону шамана. - Переспросите их. Я ведь бледнолицая, а они сами только что клялись, что ни один белый человек не ступит на их святыню. Конечно, вы ошиблись, Роб.
- К сожалению, я не ошибся. Именно это и сказал шаман.
- Не понимаю. Зачем я должна идти туда?
- Шаман так решил, - как-то неуверенно пожал плечами Макой.
- Вы ведь все мне сказали? - Белая была уверена в том, что Роб о чем-то умолчал, недоговаривая.
- Ну да...
- Хорошо. Тогда объявите им, что я никуда не пойду, и пусть делают, что хотят. Пусть снимают мой скальп и танцуют с ним на здоровье, если им так хочется.
- Что вы такое говорите? - Возмутился Макрой. - Накликать на себя беду хотите? Погодите... Хения что-то говорит... ага! Похоже, он тоже не в восторге от подобного поворота, - вдруг воспрянул Роб. - Ну-ка... Он похоже отмазывается от вас, будто чистюля от грязи. А если в двух словах, то он не желает таскаться по прерии, которая кишмя кишит пауни, с бледнолицей. А уж эти собаки будут рады радешеньки такой добычи, потому как умеют воевать только с женщинами и стариками.
И Хения с достоинством, чуть склонив голову, прижал руку к груди в знак крайнего уважения к Совету. К тому же его слова о пауни, нашли живой отклик у вождей и Хмурый Дождь, как и Желтый Койот жестами и воинственным знаками подтвердили, что пауни действительно собаки. Даже у старого Викэса глаза вспыхнули прежним воинственным огнем. Страсти поумерил Бурый Медведь. Он поднял ладонь, давая понять, что хочет говорить, возвращая Совет к насущному. Обращался он преимущественно к Хении и Роб, немного послушав, кивнул головой:
- Старина Медведь хочет быть уверенным, что вам ничто не угрожает. Он говорит, что никогда не сомневался в словах своего брата, Хении. Ты, говорит он, прославленный сиу о котором будут помнить, как о воине разбившим синие мундиры и сравнявший их форт с землей. Ты принял и поддержал Бешенного Коня в его решении не сдаваться бледнолицым и не идти в резервацию. Но Великий Дух простер свою волю и над тобою тоже. Теперь ему больше угоден дым священной трубки, чем льющаяся кровь его сынов. Ты должен на время покинуть своих Равнинных Волков и идти к священным горам. Там ты обретешь новый путь, а Белая, если на то будет воля духов, обретет свободу. Если духи будут против того, чтобы Белая подошла к священным горам, они позволят пауни убить ее. Я сказал.
Роб стиснул зубы. Вон оно как! Девочка полностью в руках краснокожего демона. Кто ему помешает, едва отъехав от лагеря, избавиться от нее, а потом, глядя в глаза, соврать, что это чертовы горы не приняли ее и это при том, что у него за поясом будет болтаться ее русый скальп.
- Черт бы тебя побрал, Медведь, - с досадой пробормотал Роб, - ты не обременяешь Хению безопасностью девчонки.
Бурый Медведь сел и взяв священную трубку, принялся набивать табак из вышитого кисета в знак того, что Совет закончен. А в это время Макрой и Белая спорили, не замечая, что вожди, молча наблюдают за ними.