" - Дорогая, - говорил ей Джеймс, - почему бы тебе не вложить силу в свой удар?
- Но он должен быть не столько сильным сколько изящным, - смеялась она.
Брат задумчиво смотрел на нее.
- Думаю, дело не в изяществе и силе, а в характере.
- Что ты имеешь в виду?
- Тебе не хватает злости, чтобы, как следует ударить по мячу.
- Но, это, право, смешно. На кого я должна злиться по твоему? На мяч?
- Ну-у, - лукаво смотрел на нее Джеймс, - прежед чем ударить по мячу, вспомни хотя бы тетушку Валери..."
Никто в ее роду не привык пасовать перед опаснотью. Она сестра храбрейшего на свете человека, который отправился служить в самый дальний и опасный форт, она не уронит чести семьи. И сейчас, сжав зубы, Белая ждала стремительно приближающегося врага и ее оружием было не ружье-дубинка, а крепость нервов. Похоже, она правильно угадала намерение пауни, на бегу сбить ее с ног своим телом, - он был выше и тяжелее ее, - а там либо пленить, либо снять скальп. В свою очередь, нападавший прекрасно видел ее взятое наперевес ружье, но для него это ровным счетом ничего не значило. Он был слишком уверен в себе, знал свою силу и ловкость, благодаря которой до сих пор не расстался с собственным скальпом, а главное, было бы смешно считать изнеженную бледнолицую, которая даже не была пауни, своим противником. Но когда, он должен был вот-вот налететь на нее, она вдруг отступила в сторону, пропустив его мимо себя и со всей силы, на какую была только способна, ударила его прикладом по затылку. Два его соплеменника истошно завизжали, увидев, как их товарищ пал от руки женщины. Один из них в страшной ярости перехватив томагавк, замахнулся, но метнуть не успел, повалившись лицом вперед. В его спине засел томагавк брошенный вождем, и теперь он, безоружный, остался один на один с бритоголовым пауни. Словно по негласному уговору, оба обратили все свое внимание друг на друга, уже не беря женщину в расчет и, Белая, поняв это, не вмешивалась. Выставив нож перед собой, пауни, с воинственным мяуканьем прыгнул на сиу. Вождь ловко увернулся от острого лезвия, перехватил запястье противника и отведя руку с ножом, как можно дальше, сковывал его движения, не давая воспользоваться им. Два воина, сцепившись друг с другом, не уступая один другому, с неистовством обреченных, покатились по земле подминая друг дружку. Белая, знала как щепетильны индейцы в вопросах воинской чести и видела с какой болезненностью отнеслись к вмешательству в их драку женщины, но сейчас ее больше волновало сохранение своей собственной жизни в случае, если пауни одолеет сиу. А потому она начала оглядываться в поисках оружия, но на земле валялось лишь сломанное ружье, да томагавки, которыми она не умела пользоваться. А сиу, в чьей победе Белая сильно сомневалась, кошачьим движением вывернулся из-под навалившегося на него пауни, не отпуская его руки с ножом и подмяв врага под себя, преодолевая отчаянное сопротивление того, прикладывая всю свою силу, налег на нож, вогнав его в грудь бритоголового. Какое-то время, оба лежали неподвижно и Белая не на шутку встревожилась, что пауни, каким-то образом, удалось достать вождя смертельным ударом исподволь. Но вождь, пошатываясь, поднялся на ноги, плюнул на бездыханное тело и тяжело дыша, бросил несколько резких отрывистых слов, среди которых Белая уловила знакомое "пауни". Вынув нож из безжизненного тела, встав перед ним на колено, вождь ухватил поверженного врага за крашенный гребень волос. Не желая присутствовать при этом варварском действе, Белая побрела на поляну и там села на пенек так, чтобы не видеть тел разведчика сиу и Синего мундира. С этого часа она стала другой. Вскоре на поляну пришел ее спутник, неся в руке окровавленные скальпы. Увидев лежащего ничком Синего мундира, он быстро взглянул на Белую, отрешенно глядящую перед собой.
- Воште*, - сказал он и кивнув, повторил: - Воштело*.