… и очнулась она от страха. Сердце сжимало от ужаса и печали так, что хотелось плакать. Ее обступала темнота и звезды. Пылающее лицо ласково обдувал ветерок. Она жестоко мерзла и, желая согреться, повернулась на бок, чтобы свернуться калачиком, и лбом ткнулась в какую-то преграду. Выпростав руку из-под одеял, она с опаской притронулась к ней. Ладонь уперлась в мускулистую спину и она тут же отдернула ее, но было поздно, краснокожий спал чутко. Он резко сел и повернулся к ней. Приложив ладонь к ее лбу, он пошарил у себя под боком и достал алюминиевую кружку, отчего-то напугавшую Белую. Вождь, молча, поднес кружку к ее лицу и девушка уловила знакомый запах горечи. Она помотала головой, давая понять, что чувствует себя просто отлично и больше не нуждается в этой гадости. Ни слова не говоря, вождь протянул руку к ее лицу и знакомо сжал ее щеки жесткими пальцами.
- Хорошо, хорошо... - заторопилась девушка, пытаясь оттолкнуть его руку. - Я выпью это... выпью... - и жестом попросила отдать ей кружку.
Быстро отпив несколько глотков, она протянула ее обратно. Индеец кружки не взял, а снова подтолкнул ее к ней.
- Что? - испугалась девушка.
Вождь жестом велел ей допить то, что оставалось в кружке, а оставалось там на четыре добрых глотка.
- Не могу, - с отвращением заглянув в нее, покачала головой девушка. - Я просто не могу... уж лучше брось меня здесь одну... лучше смерть от рук пауни, ты хоть сам пробовал это пойло? Ой...
Индеец вовремя подхватил готовую вывалиться из рук выздоравливающей злополучную кружку, отлично увидев попытку бледнолицей опрокинуть ее содержимое на землю. Больше не слушая возражений Белой и ее обещаний послушно выпить лекарство, он придвинулся к ней и разжав рот, влил в него горький настой, после чего привычно сжал его ладонью, заставив проглотить.
- Ты чудовище! Ты злой, бесчувственный... - плакала Белая, откашливаясь и отплевываясь. - Господь накажет тебя, дикарь, за твою бессердечность. Только такие, как ты недалекие и жестокие способны испытывать удовольствие от мучения других... Правду говорят, что вы-то ли недоразвитые люди, то ли развитая животная особь... Чтоб тебе пить эту гадость до конца дней своих! - Свободно отводила она душу, зная, что он все равно ее не понимает.
И, правда, индеец, как ни в чем не бывало, укладывался спать, не обращая внимания на ругань женщины. Повернувшись к ней спиной, он улегся на землю и мерно задышал. Немного погодя успокоилась и Белая. Она легла на спину, укрылась одеялами и смотрела в звездное небо до тех пор, пока не заснула. Утром, когда она, было, поднялась, вождь положив руку ей на плечо, уложил обратно и сел напротив перед небольшим костерком, потрошить какую-то зверушку, ставшей его добычей. Проснулась она под вечер. За горами догорал закат, ночь быстро съедала багровую солнечную дорожку, исчезающую на глазах. Потухая, дымился костерок, а на его углях лежали прожаренные полоски мяса. Почувствовав, что голодна, девушка даже не заметила, как съела все мясо. Поднявшись на ноги, она прислушалась к себе. Голову с непривычки кружило, и чувствовалась небольшая слабость, но и только. Она огляделась и обрадовалась, что они опять вышли к безымянной мелководной речушке. Внимательно осмотревшись и не заметив нигде присутствия индейца, девушка пошла к речке, потом вдоль берега, придирчиво выбирая себе место. Она больше не намерена была терпеть зловоние своего тела и слипшиеся пряди волос. Найдя подходящее местечко у валуна так, что укрывшись за ним, она видела догорающий костерок, девушка принялась за дело.