Он медленно открыл глаза. Хвала Богу! Он не оставил ее, и она всхлипнув, вновь коснулась его щеки. Не глядя на нее, индеец подтянул к себе ружье и заснул. Достав из сумки свое одеяло, девушка укрыла его, накинув сверху еще и его одеяло и, сев к костру, все ночь поддерживала огонь, не давая ему угаснуть. Мужество вождя внушало уважение, и ей было стыдно вспоминать свою ребяческую обиду. Она расседлала пасшихся рядом лошадей, набрала еще веток и теперь сидя у костра, то и дело подбрасывала их в огонь. Недалеко хрустнул сучок, и девушка резко выпрямилась, настороженно оглядываясь. Она пристально вглядывалась в видневшиеся темной неясной стеной деревья рощицы, за которыми кто-то прятался, следя за нею и, терпеливо ожидая, когда она уснет. Быстро перебравшись к индейцу, она утащила его ружье. Страх прогнал сон. Костер начал было потухать и она торопливо, оглядываясь и вздрагивая, побросала в него сухостоя. Наконец-то, нехотя занялся серый рассвет. Воздух стал промозглым и влажным. Белая потрогала лоб индейца, жара не было, дышал он глубоко и спал крепким сном без бреда и метаний. Но он потерял много крови и ослаб, а потому им придется задержаться здесь день другой, пока он не окрепнет. Теперь ее главной заботой было подумать, чем накормить вождя и поддержать его силы, потому что ни мяса, ни какой другой пищи у них не было. Что-то надо было делать? Но что? Белая разозлилась. Считала, что выживешь самостоятельно? Так, давай, справляйся! Хорошо бы сперва сварить кофе, тогда она обязательно, что-нибудь придумает. Как же трудно принимать решения самой. Она раскрыла седельную сумку и, вытащив кулек, посмотрела. В нем оставалось чуть больше пригоршни кофе. Сахар тоже имелся, хоть и совсем немного. Дело оставалось за малым: нужно было найти воду. Не зная, сколько продляться ее поиски, Белая подбросила в костерок веток, повесила на плечо ружье и, прихватив котелок, отправилась искать воду. Льдистый холод рассвета уступил ясной свежести утра. Возбужденно щебетали пичуги, на траве лежала роса, а это значило, что день будет жарким. Интересно, настоем из каких трав поил ее индеец? А вдруг он умрет без лекарств? Может ей вернуться? Мучимая сомнениями: идти за водой или все же остаться, она быстро шагала по оленьей тропе, которую заметила, войдя в рощицу. И тут между деревьев блеснула вода. Подобрав юбку, девушка бегом бросилась к ней. Запахло сырой землей и тиной, и она вышла к небольшому озерцу с глинистыми берегами и мутной стоячей водой. Весь берег был испещрен глубокими и четкими следами маленьких копытец. Зачерпнув котелком воду, она уже собиралась уходить, беспокоясь за вождя, который сейчас был беспомощнее ребенка, когда увидела на противоположном берегу вышедшею на водопой олениху с олененком.
Девушка заворожено следила за ними. Мясо! Они с вождем были бы сыты три дня. Тем более, вождю просто необходима пища, после того как он потерял столько крови, и... ведь, у нее есть ружье, вспомнила девушка. Может у нее выйдет... Озерцо было не широкое и расстояние до оленихи не так уж и велико... Вдруг ей повезет на этот раз, и она не промахнется. Она просто обязана рискнуть, только бы не случилось осечки. "Слишком много сомнений," - одернула себя Белая, ставя котелок на землю и медленно стягивая ружье с плеча. Плавно подняв его, она тщательно прицелилась.
Олениха подняла голову, чутко принюхиваясь, но Белой было нечего бояться, ветер дул в ее сторону и олениха не могла учуять ее. Олененок жался к ногам матери. Девушка плавно нажала курок. Грохнул выстрел. Олениха подскочила и присев на задние ноги, ринулась вперед от воды. Белая расстроилась, ей опять не повезло, она, конечно же, промахнулась. Но олениха вдруг оступилась, пошатнулась, сделала несколько неуверенных шагов, ее передние ноги подломились и она повалилась набок, откинув назад изящную голову. Девушка радостно взвизгнула. Олененок неверными скачками, оступаясь и спотыкаясь, отбежал за деревья.
- Прости, малыш, но так было нужно, - пробормотала она, обходя озерцо, пробираясь по берегу к своей добыче, даже не предполагая, что повторяет индейский обычай просить прощения у убитой на охоте живности.
Ее ноги то увязали в чавкающей глине, то скользили по ней и, торопясь добраться до оленихи, она оступилась и упала, проехавшись по мокрой глине. Тогда, поднявшись, она пошлепала по воде. Ей было уже все равно. Прежде чем тащить олениху к привалу, Белая посмотрела, куда угодила ее пуля. Она прошла в бок и вышла где-то под лопаткой. Поздравив себя еще раз с удачным выстрелом, девушка схватила олениху за задние ноги и поволокла к тому месту, где оставила котелок с водой. Там, немного переведя дух, она повесила ружье на шею и, взяв в руку котелок, другой подхватив олениху за заднюю ногу, двинулась по тропе к месту привала. Однако ее возвращение оказалось делом нелегким и она быстрее, чем предполагала, выбилась из сил. Намокший, вымазанный в глине подол юбки тяжело хлопал по ногам, в башмаках хлюпала вода и на них налипли пласты глины. Полкотелка уже расплескалось, нога оленихи постоянно выскальзывала из ее ладони. К тому же она чуть не заблудилась, потеряв тропу и от того, сделала приличный крюк. К костру она вышла вконец измученная, таща олениху за собой держа ее обеими руками за задние ноги, стискивая в зубах дужку котелка, тогда как ружье болталось на шее. Весь бок юбки и рубахи был перепачкан в уже подсохшей глине. Больше всего сейчас она походила на взмыленную лошадь, проскакавшей без передышки три дня подряд. Подняв голову, она остановилась не веря своим глазам. Индеец, которого она ожидала застать чуть ли не бездыханным, сидел на корточках перед костром, переворачивая на тлеющих углях рыбу. Похоже, он тоже не ожидал увидеть нечто подобное, и только самообладание помогло ему не выдать своих чувств. И все же губы его чуть дрогнули в сдержанной улыбке, зато он одобрительно взглянул на олениху, которую она бросила. Разжав зубы, Белая взяла котелок за дужку и подошла к костру. Индеец внимательно следил за ней. Уж кофе-то она точно заслужила. Она заварит его крепким, густым, на одну порцию, а вождю не даст. Он его не получит.