Может, стоит заглянуть в самое начало, когда он видел у своих ног умирающую. Разве только красивую молодую бледнолицую увидел он? Сколько молодых, белых женщин оставлял он умирать в прерии, равнодушно отворачиваясь от них. Сколько из них молили его помочь им, сколько из них просили, как о великой милости, добить их, и никто не тронул его сердца? Почему же она? Что заставило его сохранить жизнь именно ей? Что было в ней такого, что остановило руку, решившую выдернуть нож из смертельной раны не ее груди? И когда зажглись звезды, Великий Дух ответил воину. Хении вдруг вспомнилось, то мимолетное видение у тела умирающей Белой, которое после сгладилось. Тогда он увидел ее волю к жизни. Он увидел, как ее светлый дух боролся, не желая покидать тело. А то, что она рассказала сегодня на совете? Он испытал слишком сильные переживания, чтобы сразу понять, что видение, рассказанное ею, и было главным. Разве оно, ее видение, так уж отличалось от его сна? Хения закрыл глаза в благоговении. Она была по духу равна ему, и если это было так, Великий Маниту даст ему знать об этом. Однако, он не спешил покидать холм, а запрокинув голову, с тайной надеждой глядел в ночное небо. Может, Великий Дух откроет ему и то, что произошло в священной пещере в Черных Холмах? Но ответом ему было лишь лукавое перемигивание звезд. Что ж, даже Великий Дух не властен над женскими тайнами. Возвращаясь на рассвете в лагерь, Хения увидел Белую, ехавшую на Лори ему навстречу.
В эту ночь звуки флейты не тревожили ее сон. И даже, не смотря на волнение, которое вызвал в ней разговор с Осенним Листом, пусть и успокоивший ее сомнения, она все же заснула и спала крепко. Проснулась на самой заре. Через полог типи пробивался слабый свет начинающегося дня, и он обещал быть по-летнему ярким и знойным. Больше заснуть она не могла из-за тихой радости, нараставшей в ней. Она любит и любима! Приподняв голову, Белая различила спящую у противоположной стены Легкое Перо, скинувшей с себя одеяло, но место Хении пустовало. Девушка поднялась и бесшумно выбралась из типи. Стойбище спало. По-утреннему прохладный воздух был чист и прозрачен, как родниковая вода. В мире стояла тишина, не потревоженная пыльной взвесью забот суетного дня. Глубоко вздохнув, Белая постояла немного и пошла к загону. Лори подняв голову, негромко заржала, приветствуя хозяйку. Выдернув из загородки загона верхний шест, девушка прошла к своей любимице и обняла ее. Хоть она и не была самой быстрой лошадью, но Белая искренне любила Лори. Ласково погладив ее по гриве, девушка наткнулась на два вплетенных в нее пера, окрашенные в цвета Хении. Этим он давал понять, что Лори принадлежит его табуну, и если кто-то попробует увести ее, будет иметь дело с ним. Выведя лошадь из загона, девушка вскочила на нее и, держась за гриву, пустила вскачь. Она неслась во весь опор, так как хотелось ей. Ветер трепал и развевал ее волосы, свистел в ушах, бил в лицо и это напомнило ей те трудные и опасные дни, когда они с вождем таскались по прерии, а она даже не догадывалась, как счастлива была тогда. Сейчас она это понимает и, кажется, все же есть надежда, что счастье не обойдет ее. Лори неслась во весь опор, ей тоже этого хотелось, потому-то она и выкладывалась без всяких понуканий. Белая рассмеялась и, отпустив гриву лошадки, раскинула руки навстречу бьющему в лицо ветру. «Мир, я твоя!» - ликовало она. Девушка не знала, сколько носилась по степи вольной птицей, но поднялось солнце, и душа ее запела вместе с ветром гимны Великому Духу. Она и ветер! Она и солнце! Она и небо! Это была ее молитва зарождающемуся дню. Рубаха из тонкой кожи льнула к телу, нисколько не стесняя движений. Она задралась до бедер, и девушка сдавила голыми коленками бока Лори, заставляя ее повернуть к лагерю. Ей дышалось легко и вольно! Ее тело больше никогда не признает жестких стягивавших корсетов, а разум и чувства будут полагаться только на Бога, что внутри нее — ее совесть, а не на никчемные, и порой бессмысленные правила и приличия, которые вздумалось установить горстке людей, называемых обществом. Сейчас она вернется к себе, и никто и слова ей не скажет, никто ни о чем не спросит, никто не посмотрит с подозрением или презрением, поставив крест на ее репутации. В самом деле, разве прилично девице носиться по прерии ранним утром в одной ночной рубахе? Да, прилично, если хочется! Это была та роскошь, с которой не могло сравниться красивое тряпье, блеск драгоценностей, комфортное и сытое, но такое убогое, существование. Белая испытывала то редкое состояние, когда находишься в ладу с самим собой и окружающим миром. Мерно покачиваясь, она ехала на своей лошадке, с наслаждением чувствуя, как первые лучи встававшего солнца ласкают ее затылок и спину, когда увидела гарцующего впереди всадника. Это был сиу, и она даже знала кто это, по тому, как замерло ее сердце, хотя всадник находился еще далеко, чтобы как следует рассмотреть его. Он двинулся ей навстречу и, подъехав ближе, преградил путь, заставляя Лори остановиться. Та возмущенно расфыркалась и его жеребец попятился, неуверенно косясь на нее влажным глазом, пока не был остановлен твердой рукой. Седоки, молча, взирали друг на друга. Глаза мужчины горели восхищением, женщина спокойно ждала. Ему хотелось молчать и только смотреть на женщину, любуясь ею, но, может быть, она ждала его слов.