Она абсолютно одна уже уйму времени торчала в полной темноте и тишине. Сколько прошло? Сутки…двое…невыносимо. Теперь Ева знала обозначение слова — одиночка. После того, как она устроила свалку в той большой комнате, ее оттащили в эти казематы и, бросив на холодный пол, словно забыли о пленнице. Глаза привыкли, дав разглядеть тряпку на полу и ведро в дальнем углу. Насколько было ослепительно чисто и свежо у Кастра, настолько здесь темно, затхло и невыносимо. Надо прекращать истерить, этим не поможешь. Ева откинулась спиной к холодной стене…Судя по тому, что она спала раза три, прошло двое суток минимум…А может это и есть ликвидация неудавшегося эксперимента и она тут сдохнет от голода и жажды, сгниет заживо.
Ударила в дверь, прогромыхав. Так хотя бы напомнит им, что она здесь. Снова и снова стучала по металлу, пока не выдохлась. Даже эти грохочущие звуки были приятны, после длительной, тяжелой тишины.
Наверное, можно ставить еще одну засечку…Третьи сутки. Ева, лежа на полу и уставившись в темноту над собой, уже около часа слушала скрип…Хрип, рычание и снова скрип. Закрыла глаза, представляя, кого могло также занести в эти одиночки для несговорчивых…Такое же несчастное существо. Закрыла глаза и сразу пошли картины сна. Тело плыло, качаясь в чем-то эфемерным в воздухе, и когда от этого начала еще и кружиться голова, Ева резко открыла глаза…
Она в коридоре, по тому, ярко освещенному, что ее тащили, перед тем, как открыть одну из этих дверей и закинуть в камеру. Она там в полной темноте, лежит за стеной на полу и ее качает на волнах сна. А вот дальше, спустя несколько метров холодного покрытия пола, то существо…и не удивительно, что его так хорошо слышно, ведь оно в клетке.
Темно-красный, насыщенного винного оттенка, с длинной узкой пастью, в точь-точь, как в фильмах про динозавров. На удлиненной голове, ряд мощных, заостренных гребней — точно такое летало возле башни, залитой лиловым светом. Животное металось по маленькой камере, жутко стесненное, учитывая далеко не мелкий размер и приличный размах крыльев. Как только Ева показалась в зоне его видимости у стальной темной решетки, оно замерло, распустив полусогнутые кожистые крылья по углы между стенами и потолком. Вертикальный желтый зрачок пару раз прикрыли необычные вертикальные веки, как у птиц, чуть поддался вперед…
— Ты не Надин — прошелестело в голове Евы, и она уже устав удивляться, вздохнула, последовал новый вопрос, — где она?
Вот что ему ответить. Все так хотят увидеть Надин…
— Ее нет.
— Где она? — упрямо прошептало существо, и вопрос насквозь был пропитан тоской и горечью.
— Я не знаю… — Ева пальцами обхватила прохладные прутья, страха не было, существо с ней разговаривало и оно не угрожало…оно страдало.
— Больше не будет Надин?
Ева не знала, что ответить на такое. Опустила глаза и отпрянула от клетки, чувствуя, как во внутрь закрадывается чувство вины.
— Теперь буду я…
В конце коридора послышалось эхо шагов и спустя пару секунд, на гладком светлом полу показались несколько пар ботинок, а затем увидела их. Первый Горкан, один из ее конвоиров, Кастр и еще незнакомый. Ее они не видели, хотя она стаяла прямо перед ними и Ева еще раз смогла убедиться в предположении, что наверное она умерла… тело оставалось лежать в камере. Второй раз — уже многовато.
Горкан…Когда вот так шел, с высокомерно поднятым подбородком и с вселенским царственным презрением во взгляде, у нее возникла возможность хорошенько его рассмотреть. Видный, не удивительно, она так поняла, что из местной элиты. Странные, жутковатые глаза амарантового цвета, такого глубокого оттенка…Породистые черты надменного лица, короткая стрижка, красив, но по чужому — холодная, опасная красота…
Вошедшие остановились перед той массивной дверью, за которой лежало мертвое тело Надин. Горкан остался в коридоре, стоя теперь к ней в профиль, а остальные вошли внутрь. Одежда…Странная смесь современного покроя и аксессуаров как на картинах, изображающих средние века. С пластинами плотной кожи на груди, в сложной инкрустации, даже рукава, до запястий, защищены ею, металлические зажимы. Много кожи, много металлических приспособлений, позволяющих думать о занятиях Горкана… То, что этот «красавчик» с темно-бордовыми глазами здесь главный можно было без труда считать с более представительского вида. Через секунду вылетел Кастр, угрюмо буркнув Горкану, что не стоило так с ней. Тот скривился, и коротко кивнул в сторону выхода тем, что были внутри. Ева не видела происходящего в камере-одиночке, да и вниманием завладел Горкан, скользнувший взглядом по тому месту, где почти не шелохнувшись, стояла она.