Я любила ее. И теперь я убила ее.
— Мне так жаль, — шепчу я, и слёзы, сдерживаемые до этого момента, начинают бежать вниз по моим щекам мириадами тонких ручьев. — Мне так жаль, Аннабель.
Меня поглощает необратимость ее смерти — зияющая, бесконечная пещера скорби. Слезы превращаются в рыдания, которые разрывают мне грудь, и я плачу до такой степени, что горло и легкие начинают болеть. Внутри меня не осталось ничего, кроме пустоты в том месте, где раньше была Аннабель.
ПРОХОДИТ ВРЕМЯ.
В какой-то момент я замечаю, что у меня болят предплечья — ноющая боль, которая отвлекает меня от скорби. Но у меня нет сил, чтобы двигаться.
Кажется, я слышу что-то за дверью… Небольшой хлопок, затем два удара. Может, герцогиня вернулась. Интересно, кого она убьет передо мной следующим.
Дверь открывается, и входит ратник. Он в одиночестве, что сразу же настораживает меня, и он закрывает за собой дверь. Его взгляд на одно ужасающее мгновение задерживается на теле моей подруги, затем он торопливо направляется в мою сторону.
— С тобой все в порядке? — спрашивает он. Я никогда не слышала, чтобы кто-то из ратников герцогини говорил, но этот голос ужасно знаком. Мне даже не приходит в голову ему ответить.
Он достает что-то из-за пояса, и тут мои руки освобождаются. Я падаю на пол, не пытаясь даже этому сопротивляться. Он ловит меня.
— Вайолет, — шепчет он. — Тебе больно?
Откуда Ратник знает мое имя? Он слегка трясет меня, и его лицо приходит в фокус.
— Гарнет? — Я пытаюсь ответить, но мое горло пересохло.
— Вставай же, — горит он. — Нам нужно убираться отсюда, у нас не так много времени.
Он грубо ставит меня на ноги. Я иду несколько шагов нетвердой походкой и опускаюсь на колени перед телом Аннабель. Ее кровь все еще на ковре — я чувствую, как она пропитывает мою ночную рубашку. Я заправляю прядь ее волос за ухо.
— Мне очень жаль, — шепчу я. И осторожно закрываю ее глаза кончиками пальцев.
— Вайолет, — говорит Гарнет, — нам нужно идти.
Я целую ее чуть выше уха. Ее волосы пахнут лилиями.
— Прощай, Аннабель, — шепчу я.
Затем я заставляю себя подняться. Гарнет прав. Нам нужно уходить. Эш жив. Я все еще могу спасти его.
Гарнет открывает дверь, и я вижу двух Ратников, распластанных на полу. На мгновение я задаюсь вопросом — они без сознания или мертвы — прежде чем осознаю, что мне все равно.
Мы быстро проходим через гостиную и выходим из моих покоев. Зал Цветов пуст, но Гарнет сворачивает направо, направляясь к одной из нечасто используемых лестниц в задней части дворца.
— Тебя прислал Люсьен? — шепотом спрашиваю я.
— Люсьен еще не знает, — отвечает он. — Я не смог связаться с ним.
— Куда мы идем?
— Хватит задавать вопросы! — шипит он. Мы добираемся до лестницы и быстро спускаемся по ней. Под моими ногами скрипят половицы.
На первом этаже царит зловещая тишина. Двери в бальный зал открыты, длинные косые полосы лунного света тянутся к нам по паркетному полу. Я помню, как я впервые пробиралась ночью по этим залам, чтобы встретиться с Эшем в его спальне.
— Где темница? — спрашиваю я шепотом. Гарнет не реагирует. Я хватаю его за руку.
— Гарнет, где темница? Нам нужно вытащить Эша.
— Ты можешь заткнуться? — говорит он. — Мы должны вытащить тебя отсюда.
Знакомый запах атакует мой нос, и, не задумываясь, я открываю дверь в курительную герцога и тяну Гарнета внутрь.
— Что ты делаешь? — спрашивает он сквозь зубы.
— Мы не оставим его здесь, — отвечаю я.
— Он не является частью плана.
— Если мы оставим его здесь, он умрет.
— И что?
— Я только что видела, как Аннабель убили и оставили истекать кровью. — У меня в груди все сжимается. — Она была одним из самых добрых, самых милых людей, которых я когда-либо знала, и она умерла из-за меня. А если бы она была в том подземелье? Ты бы оставил ее там до казни? Я видела вас вдвоем. Ты был с ней мил. Ты ей нравился. Разве ее жизнь не имеет для тебя значения?
Гарнет неловко переминается с ноги на ногу.
— Послушай, мне на это указаний не давали, понятно? — говорит он. — Я здесь не для того, чтобы воссоединять всяких несчастных влюбленных.
— Не в этом дело. На кону чья-то жизнь. Так почему ты здесь?
— Я обязан Люсьену. И обещал помочь тебе.
— Тогда помоги мне, — говорю я.
— Я не понимаю, — говорит он. — Он всего лишь компаньон. Есть сотни таких, как он.
— И Аннабель была всего лишь служанкой. И я всего лишь суррогат, — констатирую я. — Ты говоришь прямо как твоя мать.