— Что произошло? Почему ты не отправилась в безопасный дом вместе с остальными?
— Я, так получилось... о, Люсьен, Рейвен и Эш? Они там?
— Да, но что с тобой случилось? — Голос Люсьена звучит отрывисто и нетерпеливо.
Рейвен и Эш в порядке. Они в безопасности. Мои ноги растекаются по дивану.
— Мы разделились, — говорю я, — и потом я столкнулась с другом, другим суррогатом. С кое-кем, кого я знала из Южных Ворот. Я прячусь на чердаке.
Я хочу держать аркан, баюкать его в руках, но я не знаю, разорвет ли прикосновение связь или каким-то образом навредит ему.
— Что ты имеешь в виду? Кто она такая?
— Я буквально столкнулась с ней. Я сбила ее с ног на улице. Я даже не знала, что она здесь живет. Но она хороший человек, Люсьен. Она помогла мне. Мы можем ей доверять.
— Вайолет, мы не знаем, кому мы можем доверять.
— Ну, она была моим другом, и сейчас она все, что у меня есть.
— У нее нет ключа. Ты всегда должна спрашивать о ключе.
— У Гарнета нет ключа.
— А ты спрашивала?
— ...Нет.
Наступает долгая пауза.
— Какая фамилия у твоей подружки?
— Диринг, — говорю я. — Ее зовут Лили Диринг.
— Лили Диринг, — повторяет он. — Я выясню, где ты находишься. — Он звучит рассерженно.
— Мы сделали все, что должны были, — настаиваю я. — Кто-то его узнал.
— Я рад, что ты в безопасности. — Я чувствую, что Люсьен сдерживает то, что он действительно хочет сказать, и опять же я боюсь, что он был бы счастливее, если бы Эша арестовали на этом рынке. Если это было то, чего он хотел все это время. — Мы свяжемся еще в скором времени.
— Подожди! — После всего, что я пережила, я устала от всех этих загадок. Я заслуживаю некоторых ответов. — Я следовала твоим указаниям. Я сделала то, что ты просил, но ты не дал мне ни одной веской причины, почему. Почему это стоит того? Почему Я этого стою?
Еще одна длинная пауза.
— Ты довольна тем, как управляют этим городом, Вайолет?
— Ты имеешь в виду королевскую семью? Ты знаешь, как я к ним отношусь.
Люсьен вздыхает. — Ты не видишь более крупную картину. Речь идет не только о суррогатах. Это касается целого населения, порабощенного для удовлетворения потребностей меньшинства. И с каждым годом все только хуже. У тебя есть сила, которую ты даже не можешь представить. Я пытаюсь помочь тебе понять ее и использовать во благо.
— И все же ты не говоришь мне, чего хочешь, или что это за сила, или как я должна помочь. Позволь мне помочь, Люсьен.
— Ты наивно полагаешь, что все Заклинания хороши только для создания здоровых королевских детей?
Полагаю, я даже и не задумывалась над этим. Мне вообще не нравится использовать Заклинания, поэтому я никогда не думала, что у них может быть другое предназначение. Но я смогла преобразить этот огонь. Не без помощи Рейвен, разумеется.
Люсьен принимает мое молчание в качестве ответа. — В точку. У тебя огромная сила, больше чем ты думаешь, но я не тот, кто может показать тебе, как ее использовать.
— И как только я узнаю, как ее использовать, тогда что?
— Помоги мне. Помоги мне снести эти стены, в которых мы заточены, которые нас разделяют. Помоги мне спасти не только суррогатов, но и всех, кто находится под каблуком королевской власти. Фрейлин. Слуг. Рабочих фабрик, которые умирают от «черных легких», фермеров, которые кормят королевскую семью, но им самим едва хватает еды. Детей, умирающих в Болоте от недостатка предметов первой необходимости. Я не единственный, кто думает, что время королевской власти подходит к концу. Мы все были привязаны к ним в какой-то мере. Мы все пострадали за них. — Он говорит эту последнюю часть так тихо, что я едва слышу его. — Мы заслуживаем свободы.
Я думаю об Аннабель, такой милой и хрупкой. Я вижу кровавую рану на ее шее и на мгновение закрываю глаза, проглотив всхлип. Какое злодеяние она совершила? Никакое. Была моим другом. Аннабель не заслужила смерти. И никто не будет наказан за ее смерть. Герцогиня будет продолжать жить дальше, как будто этого никогда не было.
Я думаю о Хэзел – как долго моя младшая сестра сможет оставаться в школе? Как вскоре она должна будет присоединиться к Охре, работая, пытаясь сохранить семью в живых?
Сколько осталось до того момента, как ее принудят сдать кровь на суррогатство? Эта мысль заставляет мой желудок завязаться в узел. Я представляю Хэзел, оторванную от семьи, прибывающую к Южным Воротам, одинокую, испуганную. Я вижу, как у нее течет кровь из носа, когда она учит Заклинания, вижу ее, стоящей на этой платформе в форме Х на Аукционе. Хэзел не может быть суррогатом.
Но я не понимаю, как я могу им помочь. Ненавижу тот факт, что я застряла на этом чердаке, одинокая и бессильная. Кажется, Люсьен, чувствует мою нерешительность.
— Я не ожидаю, что ты все поймешь прямо сейчас. Держи аркан поблизости. Кто-то придет за тобой.
Я открываю рот, чтобы возразить, но я понимаю, что слишком устала. — Хорошо, — соглашаюсь я.
— Поспи, дорогая. У тебя был долгий день. — Еще одна пауза. — И помни. Не доверяй никому, пока они не покажут тебе ключ.
Аркан падает в мои открытые ладони, оставляя мне еще больше вопросов, чем до этого разговора. Я вздыхаю и закрепляю его обратно в волосы.
Я НАХОЖУСЬ В ТОМ САМОМ СТРАННОМ СОСТОЯНИИ МЕЖДУ СНОМ И ЯВЬЮ, когда ко мне приходит Лили.
Уже очень поздно. На чердаке почти нет света, только крохотный луч лунного света на полу у окна. Когда люк со скрипом открывается, я лежу на диване, мои мысли заняты темными туннелями и умирающими огнями, Аннабель и плакатами о розыске.
Я сажусь так быстро, что у меня голова кружится. Мерцающий свет освещает лицо Лили, когда она появляется через отверстие в полу. Она поднимается на чердак, неся поднос с двумя маленькими баночками, стаканом воды, толстой белой свечой и – мой желудок стонет – накрытой тарелкой, от которой исходит слабый запах еды.
— Привет, — шепчет она, ставя поднос на пол. Я практически падаю с дивана в сторону еды. Лили принесла мне несколько ломтиков жаркое, утопающего в густом коричневом соусе, и холодный вареный картофель. Я не хочу браться за приборы и быстро запихиваю еду в рот.
— Когда ты в последний раз ела? — спрашивает она.
— Я не знаю, — отвечаю я с набитым картошкой ртом.
Лили позволяет мне есть в тишине, пока тарелка не становится чистой. Я испускаю непроизвольный вздох и откидываюсь на диван.
— Спасибо, — бормочу я, делая гигантский глоток воды.
Лили отодвигает поднос. — Я принесла это для твоего лица, — говорит она, откручивая крышки баночек с кремом. Одну из них она размазывает по моей щеке, создавая приятное, охлаждающее ощущение в зоне синяка. Ледяная мазь. Я помню, когда Кора, фрейлина герцогини, использовала ее, после того, как герцогиня ударила меня в первый раз. Вторая пахнет резко, антисептиком, и Лили мажет ее на порез на губе. Немного щиплет.
— Ну вот, — говорит она. — Этот синяк должен пройти завтра.
Она закручивает крышки на банках, накрывает пустую тарелку и отталкивает поднос. Затем она садится на колени и смотрит на меня широко раскрытыми голубыми глазами.
— Итак, — говорит она тоном, который я так хорошо знаю – тот, который я слышала бесчисленное количество раз, когда прибывал новый выпуск Ежедневных новостей Жемчужины, выставлялись номера лотов или какие-либо особенно примечательные сплетни достигали ее ушей. — Что случилось?
Я так наелась и устала, что больше не могу врать. Я рассказываю ей все – почти все. Я не упоминаю Люсьена по имени, только намекаю, что кто-то внутри Жемчужины помог мне сбежать, и я не говорю ей, куда я иду (я сама понятия не имею). Я рассказываю ей о Рейвен, и как я помогла ей, вместо того, чтобы самой воспользоваться сывороткой. Лили практически плачет, когда я говорю ей, что я была куплена герцогиней. — Дом Основателей? О, Вайолет!
А потом я рассказываю ей об Эше.
— Тсс! — шиплю я, когда она поднимает визг.
— Ты суррогат? — шепчет Лили. — Но... Но они говорят, что он изнасиловал тебя, Вайолет.