— Она освоится, — говорит Рейвен.
— Надеюсь, что так.
— Как только она поймет, кто она, ей придется.
Рейвен так увлечена Паладинами. Она просматривает папку Сил почти каждый день.
— Однако ты не используешь элементы.
Она улыбается краем рта. — Я не знаю, смогу ли я. Я боюсь попробовать. Мой разум по-прежнему... хрупкий. Это не то же самое, что было раньше. Что, если я не смогу это контролировать? Что, если я причиню кому-то боль? Что, если это поглотит меня или еще больше – уничтожит меня? Это слишком рискованно. — Она закрывает глаза. — Хотя, иногда я возвращаюсь туда. В то место, где ты меня нашла.
Мои уши покалывают. — Что ты делаешь?
— У него есть этот... этот импульс. Он зовет меня. — Рейвен открывает глаза. — Это они, я думаю. Или их эхо. Иногда я слышу шептунов. Но я никогда не могу понять, что они говорят. Я думаю, что им, возможно, плохо из-за меня. Я думаю, они могут знать, что мне было больно. — Она массирует виски. — Мне нравится видеть океан. На той карте острова, которая есть у Сил, с красными крестиками. Я думаю, что это были некоторые из мест, в которых жили Паладины. Я думаю, что тот памятник – это то, что они построили.
— Я тоже об этом думала. Рейвен, как ты думаешь... не могла бы ты отвести меня туда? — спрашиваю я.
Рейвен улыбается и протягивает руку ладонью вверх. Я протягиваю руку, чтобы взять ее, а затем останавливаю себя.
— Не могла бы ты взять Сиенну?
Ее лицо темнеет. — Я думаю, да, — говорит она. — Я могу попробовать.
Наше дыхание создает белые облака в воздухе, когда мы проходим у края пруда к линии деревьев. Когда мы приближаемся, я вижу фигуру Сиенны, прижавшуюся к старой ели. Я рада, что дала ей одеяло.
— Кто там? — зовет она.
— Вайолет, — говорю я. Она трет глаза и смотрит на нас.
— Ты собираешься отпустить меня? — спрашивает она. — Здесь холодно.
— Я собираюсь попробовать кое-что, — говорю я. Я присаживаюсь рядом с ней, и Рейвен следует за мной.
— Эта старая ведьма – сумасшедшая, — говорит Сиенна.
— Эта старая ведьма не связывала тебя здесь, — говорю я. — Я это сделала. — Я протягиваю ней руку.
— Ты действительно ждешь, что я подержу тебя за руку?
— Ты хочешь остаться прикованной к этому дереву в течение следующих нескольких месяцев? Я думаю, что Рейвен может тебе что-то показать, — говорю я. — Но мы должны прикасаться друг к другу. — Я смотрю на Рейвен. — Не так ли?
Рейвен вздыхает и протягивает руку каждой из нас. У меня она теплая. У Сиенны по-прежнему холодная.
Я закрываю глаза. В течение нескольких долгих секунд ничего не происходит. Затем Рейвен сильнее сжимает руку, и все мое тело, падая, наклоняется назад, сердце подскакивает к горлу – и мы там. Снова на скале. Океан воет в знак приветствия и врезается в скалы.
Сцена отличается от той, когда я впервые сюда попала. Деревья голые, черные ветви на фоне белого неба. Снег падает густо и быстро, покрывая землю одеялом цвета слоновой кости и оставляя след белого цвета на спирали сине-серой статуи. Океан пенится под нами, пенные волны воды цвета сланца.
Рейвен рядом со мной, и она моя прежняя Рейвен. Теперь различия едва заметны, поскольку она выздоровела. Но она поправилась. И волосы у нее короткие, как раньше. Но именно в ее глазах разница наиболее заметна. Они яркие и сверкают озорством.
Сиенна стоит на противоположной стороне статуи. Она тоже выглядит по-другому. Ее волосы распущены, не в обычных косичках, а в тугих локонах, которые спадают ей на талию. Ее лицо полное и здоровое, и в ее глазах есть тепло, которое я никогда раньше не видела. Интересно, показывает ли это место нам, какими мы были раньше, до суррогатства. До того, как Заклинания нас извратили.
Сиенна смотрит на океан с восторженным выражением на лице. Потом она высовывает язык и ловит снежинку. Она беззвучно смеется, когда снежинки прыгают и танцуют вокруг нее.
Она кружится вокруг статуи, делая большие следы на снегу. Она кружится как ребенок. Под ее грубой внешностью есть маленькая девочка, которая хочет сделать снеговика. Я чувствую это. Ей всегда нравился снег.
Пора уходить, думает Рейвен. Я слышу ее так ясно, как будто она говорит вслух.
Ветер воет, и я чувствую, как меня засасывает, головокружение становится болезненным, пока мы не возвращаемся назад в реальный мир.
Сиенна падает. Ее спина содрогается, и мне нужна секунда, чтобы понять, что она плачет.
Корни освобождают ее. Сиенна никуда не денется.
Она смотрит вверх, на ее лице видна смесь эмоций. — Что это было за место?
— Дом, — отвечает Рейвен.
— Я почувствовала... — Она хватается за грудь. — Я чувствую... все.
Из Сиенны льются слезы, когда она смотрит на лес, как будто никогда не видела ничего подобного.
— Посмотри вниз, — с улыбкой говорю я.
У ее ног расцвели яркие оранжевые цветы. Они увядают, когда начинает падать легкий снег.
Я все еще держу ее за руку. Она такая же теплая, как сейчас у Рейвен. Я успокаивающе сжимаю ее руку. Я чувствую бунт в Сиенне, борьбу с целью понять внезапный прилив эмоций. Вокруг нее цветут и умирают другие цветы.
— Что это? — спрашивает она, задыхаясь.
— Это жизнь, — шепчу я.
Мы сидим в тихом кругу, пока снег мягко падает вокруг нас.
Глава 24
СИЕННА МОЖЕТ СОЕДИНИТЬСЯ ТОЛЬКО С ОГНЕМ И ЗЕМЛЕЙ.
Мы сидим на улице следующим вечером; большой огонь горит в яме, окруженной тяжелыми серыми камнями. Сиенна любит заставляет пламя прыгать все выше и выше. Сил не пустит ее в дом.
— Огонь самый непредсказуемый, — сказала она нам. Затем она добавила мне в частном порядке: — И мне не нравится взгляд на ее лице, когда она соединяется с ним.
Даже сейчас, когда я смотрю, тело Сиенны склоняется к огню. Она сидит ближе, чем мне кажется безопасным, ее выражение лица спокойное, но ее глаза светятся. Я пытаюсь составить план Южных ворот в блокноте, напомнить себе о каждой стене, двери и о том, что может быть лучшей точкой входа. Задний зал у кухни? Окна музыкальной комнаты?
Пламя трещит, и куски горящих углей скачут по камням.
— Сиенна, — резко говорю я.
Она моргает и огонь утихает.
— Это весело, — говорит она.
— Это опасно, — напоминаю я ей. — Помни об этом.
— Я чувствую, что могу сжечь все их дворцы дотла. — В ее глазах появляется голодный взгляд, когда она это говорит. — Я думаю, что смогу...
Ее прерывает крик изнутри дома.
— Оставайся здесь, — говорю я ей и мчусь через заднюю дверь.
Сил и Эш стоят лицом друг к другу в гостиной.
— Ты не можешь остановить меня, — говорит Эш.
— Это не твой вызов, — кричит Сил. — Это опасно и глупо, и это может разрушить все.
— Что происходит? — спрашиваю я.
— Я слышал, как она говорила с Люсьеном, — говорит Эш. — Сегодня вечером состоится собрание Общества. Я хочу поехать. — Он обращался ко мне. — Я хочу помочь.
— Встреча? — Я смотрю на Сил. — Где?
— Ты не должна, — говорит она. — Ты должна остаться здесь.
— Я уже выходила раньше, — настаиваю я.
— Но не в этот раз.
— Мне надоело торчать здесь, пока все помогают, — говорит Эш. — Я должен сделать что-то большее. Позволь мне хотя бы попробовать.
— И что ты планируешь сделать для Общества? — спрашивает Сил. — Развлекать женщин?
Его лицо становится багровым. — Если вы думаете, что это будет полезно, — отрезал он.
— Эш, — говорю я резко.
— Я больше не могу сидеть, Вайолет, — говорит он. — Все забывают о компаньонах. У нас нет никаких полномочий. Мы не особенные. Но мы все еще люди. Мы по-прежнему имеем право бороться за свою свободу так же, как любой суррогат или фрейлина, крестьянин или рабочий.
Я думаю о том, как сильно он старался быть терпеливым, как признавал, что он был частью всего, что здесь происходит. Новый суррогат. Элемент. Истинная история этого острова. Для него не было места.
Он заслуживает этого.