– А ты такой, оказывается, правильный! – Снова глажу его по волосам. – Такой идеальный!
«Стой! Стой! Ты же только что доказывала мне, что он козёл. Что он сразу тебя бросит, как в койку завалит. Передумала?»
«Ну и пусть бросит, в конце концов, живём один раз, и хочется попробовать всё. Например, верить людям».
Внимательно смотрю на Толика. Я не прощу себе, если не пересплю с ним хотя бы раз. Он этого достоин, он заслужил. А дальше пускай бросает меня, будет мне наука. Буду знать.
Провожу рукой по его бедру и прижимаюсь к его паху. Я такая перевозбуждённая! Нужно как-то отвлечься, возбуждение сбросить.
Беру свой телефон, набираю мамку.
– Привет, Юлечка! – звучит на том конце связи.
– Приветик, мам. Вы как там?
– У нас всё отлично, – говорит. – Как тебе отдыхается?
Я смотрю на Толю и снова на дорогу.
– Да ничего так, нормально. – Не знаю что ответить.
– Что сейчас делаешь?
– Еду на «газельке».
– На пляж?
– На… – зажимаю рукой трубку и спрашиваю Толика: – Куда мы едем?
– На склад, – отвечает он.
– На склад, – отвечаю я мамке.
– А-а-а, ну ладно, отдыхайте. – Она, видать, не сильно поняла, что я хотела этим сказать, но не решилась допрашивать. Мамка у меня клеевая!
– Папке привет! – Кладу трубку и смотрю на Толика, я уже реально им любуюсь; и почему он мне сразу не показался таким симпатичным, не знаю. Нет, конечно, он немного смазливый, хотя не так чтобы очень, но сейчас я буквально им очарована. Мне кажется, я могу часами им любоваться. Что он со мной сделал?!
«Пока ничего». – Дурацкий внутренний голос.
– Мамка? – переспрашивает он.
– Ага.
– А мои родители давно не живут вместе, – продолжает.
– Мои тоже.
– Отец умер семь лет назад. – Меня вбивает в ступор, мне вдруг так его жалко становится, даже комок подходит к горлу!
– Прости, – говорю; я сейчас заплачу. Я такая чувствительная стала последнее время!
– За что ты извиняешься? – Он смотрит на меня таким серьёзным взглядом, что я вся таю.
– Не знаю. – Я пожимаю плечами и как-то глупо улыбаюсь. – А мой нас бросил и уехал в Израиль.
– Значит, ты не шутила, что ты еврейка? – улыбается он.
– Нет, – беззвучно отвечаю я и мотаю головой.
– Да это и так видно: ты такая чёрненькая и носатенькая, – улыбается он.
– Всё – говорю, – хватит про мой нос, а то у меня комплекс разовьётся.
– Ага, – говорит. – Он, как у евреев на карикатурах, тебе ещё пейсы надо и руки так потирать.
– Хватит! – обижаюсь я, но не могу удержаться от смеха.
– Моя носатенькая, моя Юлечка! – Он прижимает меня к себе и целует в носик.
– Скажи, что он не огромный, – жалобно смотрю на него.
– Не-е-ет, совсем чуть-чуть не огромный, – смеётся Толик.
Достаю зеркальце и начинаю разглядывать свой нос, мне он и самой теперь огромным кажется.
Мы подъезжаем к складу. Толя притормаживает, разворачивает машину и подъезжает задом к какому-то открытому ангару. Глушит мотор и закрывает окна.
– Тут посидишь? – спрашивает он меня.
– А окна ты зачем закрыл? Чтобы я тут задохнулась?
– От пыли. – Он скидывает тенниску и покидает салон.
– Что-то ты рано приехал! – слышу голоса работников.
– Спешил на всех парах, – отвечает Толик. – Давай разгружать, а то мне ещё назад ехать.
Я достаю свой телефон и открываю ВКонтактик; посижу пока, фотки полайкаю.
Зарядки мало, очень жалко. Что бы ещё тут поделать? Включаю радио и начинаю щёлкать. По радио играет один отстой. Не понимаю я тех, кто это слушает, хотя новым исполнителям надо же как-то своё барахло раскручивать. Вот мне в детстве не нравились «Белые Розы», но как припекло, то включила их и слушала. Так, может, и это барахло кому-нибудь когда-нибудь пригодится? А я пока послушаю музычку с телефона. Жаль, наушников нет. Включаю на всю громкость и прислоняю телефон к уху. Слушаю и улыбаюсь: звучит моя любимая песня.
Стук в окно. Поворачиваюсь. Какой-то мужик стоит и удивлённо так на меня смотрит.
– Здрасьте, – кивает он.
– Привет, – ласково улыбаюсь я.
– Простите, не знал, что вы здесь… – Что он бормочет, я разобрать не могу. Поворачивается к Толе и кричит: – Толь, ты не предупреждал, что не один приехал! Представь нас своей девушке!
«Я не его девушка», – говорю я про себя, но вслух я не решусь это повторить: слишком долго объяснять придётся, кто я и что здесь делаю. А кто я, собственно, как не его девушка? Наверное, я всё-таки она. Чёрт, как всё запутано!
Толик подбегает к двери, аккуратно открывает её передо мной и галантно подаёт мне руку. У него такие сильные руки! Я выхожу и машины и улыбаюсь, а там уже целая бригада строителей собралась на меня посмотреть.
– Ребят, это Юлька. – Надо отдать ему должное: он не представляет меня как свою девушку, хотя мог бы понтануться перед мужиками. Но не хочет ставить меня в неловкое положение. Какой же он клёвый! Смотрю на него и умиляюсь. Я сейчас влюблюсь в Толика, и что мне тогда делать после того, как он меня бросит. А он ведь бросит, я уверена, такие всегда бросают. А если я уже буду беременна? Всё хватит дурацких мыслей, но аборт я делать не стану. Буду рожать. А потом растить ребёнка одна, как моя мамка.
– Красивая у тебя тёлка, Толян, – кивает ему высокий парень. Все они без футболок на одно лицо, но такого пресса, как у Толика, ни у кого и близко нет.
– Спасибо, – шепчу я и хлопаю ресницами. Удалось-таки меня смутить! Хотя, с другой стороны, он назвал меня «тёлкой», я могла бы и обидеться, но не стала.
– Да, вкус у тебя что надо…
– Ты где нашёл такую?
– Сочная…
«Так, а вот это уже никуда не лезет! Толя спрячь меня, бегом!» Смотрю на него жалостным взглядом.
– Пацаны, ну вы застесняли Юлечку. – Он поворачивается ко мне. – Посидишь пока в машинке, тут шумно и пыльно.
– Ага, – киваю я.
Слышу за его спиной:
– Юлечка, ничего себе Юлечка! Хотел бы и я себе такую Юлечку!
– За базаром следи! – вдруг слышу сталь в голосе Толька. – Думай в следующий раз что говоришь.
Его перебивают – судя по всему, среди мужиков это нормально. Наверное, у них так принято.
– Ты чего, Толян, никто о твоей Юлечке плохого слова не сказал.
– Не сказал? Как не сказал?! Серёга «тёлкой» её обозвал. А остальные! Вы что, девчонок никогда не видели? Она же не зверь в зоопарке, чтобы на неё пялиться!
А мне так приятно, что он за меня заступается! Какой же он милый, какой хороший, просто идеальный! Как хорошо, что я не прошла тогда мимо, как хорошо, что с ним познакомилась! Вот, вроде бы, и не чувствую к нему ничего такого, но с ним мне так хорошо, так спокойно, так приятно – передать не могу. Как будто его не сердце выбрало, а моя душа и тело. В сердце такой покой – не передать!
Я, наверное, сейчас никого не люблю, или же я просто счастлива. Сердце вообще не болит и не ноет, ничего у меня не просит. Ему просто хорошо здесь и сейчас.
Громкий звук – видать, что-то упало. Я не выглядываю из машины, боюсь выглянуть, тем более, вокруг дым какой-то или пыль. Разгружают что-то тяжёлое.
Ещё раз музыку попробую послушать, радио пощёлкаю. Так, а где тут кондиционер? Пошутила она, кондиционер в «газельке». Ну, конечно!
Откидываюсь в кресле и закрываю глаза. Пытаюсь расслабиться. Возле кабины всё время крутятся строители и на меня поглядывают через пыльное стекло. Но я спокойна: Толя рядом, а значит, меня никто не тронет. Он никогда не даст меня в обиду, он защитит меня. Закрываю глаза и считаю до тысячи. А чем ещё заняться, когда скучно?
В машине душно, но я не решаюсь открыть окно. Вокруг грязно и накурено, хотя сигаретный дым проникает во все щели, и я кашляю. Непривычная я к простым рабочим будням. Ну, уж какая есть. В любом случае, я ни секунды не жалею, что поехала с Толиком. Сама не знаю почему, вот не жалею – и всё.
Пытаюсь фантазировать. Когда скучно, я всегда воображаю себе что-нибудь. Но сейчас никакие ассоциации в голову не лезут. Только эта бригада и десяти рабочих в грязных комбинезонах. А что, если и мысли у них такие же грязные? Представляю, что они со мной сделают, как изнасилуют во все дырочки. Если я отсосу столько членов, я больше никогда к мужикам не прикоснусь, буду члена бояться как огня, и вот тогда уже стану чистой лесбиянкой. Улыбаюсь и думаю о Вике, о её ножках, об изгибах её тела. Мимо проходит мужик без футболки. Меня сейчас вывернет, ну и я и брезгливой стала! Если у парня нет пресса, ему надо запретить футболку снимать. Запретить под роспись, на законодательном уровне.