– Та-ак… та-а-ак… моя хорошая, – глубоко дышит он. – Ещё чуточку, ещё чуть-чуть.
– У-у-у, – изо всех сил гужу я и тут он начинает кончать. От потоков спермы у меня из глаз текут слёзы (хорошо хоть тушь не потекла, потому как я не накрашенная). А Толик вынимает из моего рта свой обмякший член и размазывает сперму по моим губам.
– Красавица моя, Юлечка, любимая моя. – Он тянется ко мне поцеловаться, но я отворачиваюсь. Предпочитаю проглотить всё и сполоснуть ротик от спермы, прежде чем целоваться.
– Юлька ты чего? – складывает он бровки домиком.
– Ничего, – игриво улыбаюсь я. – Идём купаться.
– Идём.
Мы заходим в воду, а она горячая как днём, даже ещё теплее. У меня такое чувство, что она парит и светится изнутри, как будто это бассейн с подсветкой и подогревом. Это луна так светит или светлячки. В море живут какие-то бактерии или рачки, я не ботаник я не знаю. Я только вижу иногда, когда иду по пляжу, как они сверкают.
Толя накидывается на меня, мнёт мои крохотулечки, целует сосочки, целует меня, исследуя своим язычком мой ротик. А там уже нечего исследовать. Там и так всё лизано перелизано. Вкус его поцелуев, правда, не сравниться со вкусом Викулиных поцелуев. Господи, как же я по ней скучаю, у меня даже голова кружится. Я сейчас заплачу. Целуюсь с ним, а думаю о ней. Неужели я опять становлюсь лесбиянкой. Да ладно. Всё никак не могу определиться. Хочу позвонить ей прямо сейчас, хочу написать ей хочу прижаться к ней. Хочу мою девочку.
– Юль, ты чего, – опять читает мои мысли Толик.
«А может признаться?»
– Я скучаю по ней… – говори и вниз смотрю на воду.
– Тебе не нужно стесняться своих чувств.
– Правда, – виновато поднимаю глаза. – Думала, ты меня ревновать к ней станешь.
– Не-е-ет. Что ты, к девушке – никогда.
– А можно я делиться с тобой буду. Мне просто так тяжело это в себе носить… – он гладит меня мокрыми руками по плечам и опускается вниз до попочки.
– С радость послушаю. Не бойся мне ничего рассказывать, я не хочу, чтобы у тебя от меня были какие-то тайны.
«Ну какие-то всё равно будут».
– Я сейчас с тобой целовалась и думала о ней, ты не ревнуешь?
– Да думай, о чём захочешь, мне-то какое дело, главное, что ты со мной, – целует меня в плечо. – Главное что ты здесь, – целует меня за ушком.
– А если я захочу переспать с девушкой, понимаешь, мне с парнями всё время чего-то не хватает.
– И чего же? – улыбается он, но сразу становится серьёзным. – Главное не скрывай это от меня, сначала со мной обсуди. А после… после можешь делать всё что захочешь.
– Как же давно я не лизала «киску» как давно не засовывала в неё свой пальчик, как давно не целовала «лепесточки». – Смотрю на Толю и улыбаюсь. – А до себя я не дотянусь.
– А в чём прикол «киску» лизать? – Не особо понимает он.
– Когда её любишь, то есть прикол.
– А-а-а, я понял, главный прикол в любви.
– Ну да, как-то так, – киваю я. – Когда обнимаешь её, чувствуешь, как она вся дрожит от прикосновений твоего языка и губ. – У мня при этом инстинктивно закрываются глазки и сжимаются пальчики на ногах. Ничего не могу с собой поделать. От простых разговоров уже возбуждаюсь. Что с моим либидо, когда я уже натрахаюсь?
«А что если у тебя нимфомания, это болезнь когда ты всё никак не можешь натрахаться». Говорит мой внутренний голос.
«А нормальных предположений нет?»
Мы выходим на берег и наперегонки бежим до палатки.
– Тише, тише, – постоянно мне шепчет Толик. – Танюху и Тёму не разбуди.
А я и так всё время пытаюсь быть как можно тише. Не шумная я. Мы заваливаемся в палатку, голые и мокрые, и пытаемся забраться в спальники. Надо было высохнуть, а то с мокрой кожей это трудно сделать. Но вместо того чтобы закрыть в палатку вход, Толя накидывается на меня и начинает меня целовать.
– Ты что не натрахался? – отталкиваю я его, но нащупав Толин твердеющий член, пронимаю, что нет.
– Нет, нет, – говорю, – ничего не будет. Не сегодня, не со мной.
– Почему? – искренне удивляется Толик. – Ты же можешь.
– Я не хочу. Ищи себе другую, – прикалываюсь я.
– Прям здесь искать? – Опускает он с досады руки. – Ты просто лежи, ничего делать не надо.
– Нет, я же сказала, и завяжи поплотнее вход, чтобы меня не покусали комары. А то у меня к утру что-то опухнет.
– И сильно опухает?
– Ага, – говорю. – У меня, когда я мелкая была, ножка опухла. Так родители скорую вызывали.
– Родители? Ты же говорила, они расстались.
– Это было последнее лето, когда мы ещё были нормальной семьёй, а третьего сентября мой отец сдрыснул в свой Израиль.
– Что реально? – удивляется он и начинает шёпотом петь. – Я календарь, переверну, и снова третье сентября.
– Тихо, тихо, – закрываю ему рот рукой, а сама давлюсь от смеха. – Ты сам говорил Танюху и Артёма не будить.
– Юлька. Мы же с тобой впервые ночуем в палатке. Ты что спать собралась?
– А что мне ещё делать? – Возмущаюсь я.
– Ну-у-у, можно же погнать… в конце концов нас двое, мы вместе… – не знает он что ещё придумать. Сколько же в нём энергии.
========== Глава 34 ==========
– Окей, – беру инициативу в свои руки. – Давай ты, как в детском лагере, пойдёшь и намажешь Артёма и Танюху зубной пастой, а я пока на шухере посижу, здесь в палатке.
– Полежишь, – дополняет он.
– Ага, полежу, – улыбаюсь я. – Толя ты такой странный.
– А ты такая нудная…
– Я не нудная, – обижаюсь я.
– Ну ладно не нудная, не нудная, просто через-чур правильная, – забирает он свои слова обратно. – Ты что реально хочешь спать?
– Да-а-а, – не знаю, как ему объяснить. – Я реально уже засыпаю, прикинь.
– Ну может хотя бы в карты сыграем, – не знает он, что придумать. – Мы всегда в походах в карты играли по вечерам при фонарике.
– Давай, сыграем на раздевание. – Откидываю с себя спальник и сексуально оголяю ножку. – Ты подбелил, я уже голая.
– Ладно, уговорила, – вздыхает Толя. – Давай спать. – И шёпотом добавляет: – Нудная.
– Я всё слышу.
– А может, я хотел, чтобы ты слышала.
– Ладно, – взбиваю я себе подушку из кипы вещей. Ну, а кто реально берёт с собой подушку на море? Я укладываюсь на каремат, а Толя прижимается ко мне и закидывает на меня свою ногу. Теперь я зафиксирована и даже вдохнуть без его разрешения не могу.
– Тебе удобно? – заботливо интересуется он.
– А тебе? – Мой еврейский ответ вопросом на вопрос.
– Мне да, – отвечает Толя.
– Тогда и мне удобно, – примурлыкиваюсь я и мощусь, так, чтобы поскорей уснуть. А он ещё сильнее на меня наваливается.
– Спокойной ночи любимый.
– Спокойной ночи любимая.
Я закрываю глазки и не сразу проваливаюсь в сон. Перед тем как уснуть я слышу это гадское гудение комарика прямо над своим ухом.
«Да ладно, что опять…» не успеваю подумать я и вырубаюсь. Я сегодня так устала, натрахалась и наотдыхалась. Наверное, на солнце обгорела.
«И забеременела», этот гадский внутренний голос. Я кажется, догадываюсь, что такое синдром Туретта, это когда что-то подобное от твоего имени разговаривает вслух. Хотя есть подозрение, что это у всех есть внутренний голос, а не только у меня. Но это лишь подозрение, которое я не знаю, как проверить.
«А что если я реально беременна», думаю, но меня это совершенно не пугает, в конце концов мне же уже восемнадцать. Мне уже можно. Улыбаюсь себе во сне.
Просыпаюсь я поздно утром от нежных прикосновений его губ к своему плечу. А в глаза мне светит солнышко, пробивающееся через полупрозрачную крышу. В этой палатке жарко как в теплице.
– Засони, выбирайтесь уже на свежий воздух, хватит пылью дышать! – голос Татьяны.
Поворачиваюсь к Толику, улыбаюсь ему и целует его в губы.