Через пару месяцев он попросил разрешения – и получил его – занять развалюху, принадлежавшую некогда колдуну из Весла и оттого никому не нужную. По мере сил и возможностей он отстроил дом заново. И, как колдун до него, работал ради того, что привело его на север.
Десять, двенадцать, четырнадцать часов в день Грай работал в городе, а потом приходил домой и работал снова. Люди удивлялись: когда же он спит?
Если что-то и умаляло достоинства Грая, так это его неспособность принять роль полностью. Большая часть чернорабочих подвергалась немалым унижениям. Грай унижений не терпел. Оскорби его, и глаза Грая становились холодными, как сталь зимой. Только один человек попытался задеть его после того, как Грай на него глянул так. Грай избил его безжалостно, сильно, и умело.
Никто не подозревал, что Грай ведет двойную жизнь. Вне дома он был Граем-поденщиком, и не более того. Эту роль он играл превосходно. Дома, когда за ним могли следить, он был Граем-обновителем, создающим новый дом из старого. И только в самые глухие часы, когда не спит лишь ночной патруль, он становился Граем-человеком с миссией.
Грай-обновитель нашел в стене колдуновой кухни сокровище. И отнес его наверх, где вышел из глубин Грай-одержимый.
На клочке бумаги красовалась дюжина выведенных дрожащей рукой слов. Ключ к шифру.
На тощем мрачном, неулыбчивом лице пошел ледоход. Вспыхнули темные глаза. Руки зажгли лампу. Грай сел за стол и почти час смотрел в пустоту. Потом, все еще улыбаясь, спустился по лестнице и вышел в ночь. Повстречав ночной патруль, он приветствовал его взмахом руки.
Теперь его знали. И никто не мешал ему хромать по окрестностям и наблюдать за движением светил.
Когда нервы его успокоились, он вернулся домой. Но не спать. Он разложил бумаги и принялся изучать, расшифровывать, переводить, писать длинное письмо, которое не достигнет адресата еще долгие годы.
Глава 5. Равнина Страха
Заглянул ко мне Одноглазый, сказал, что Душечка собирается допросить Шпагата и курьера.
– Совсем она взвинтилась, Костоправ, – заметил он. – Ты ее видел?
– Видел. Давал советы. Она не слушает. Что еще я могу сделать?
– До появления Кометы еще двадцать два года. Зачем ей загонять себя до смерти?
– Ты это у нее спроси. Мне она просто твердит, что все решится задолго до прихода Кометы. Это гонка со временем. Она верит в это. Но остальные не могут вспыхнуть ее огнем. Мы здесь, на равнине Страха, отрезаны от мира, и борьба с Госпожой порой отходит на второй план – нас слишком занимает сама равнина.
Я поймал себя на том, что обгоняю Одноглазого. Эти похороны прежде смерти плохо на него повлияли. Без своей магии он слабеет и физически. Возраст сказывается. Я притормозил.
– Как вы с Гоблином – развлеклись по дороге всласть?
Одноглазый не то усмехнулся, не то скривился.
– Опять он тебя достал?
Их вражда тянется с незапамятных времен. Начинает каждую стычку Одноглазый, а выигрывает обычно Гоблин.
Он пробормотал что-то.
– Что? – переспросил я.
– Эй! – вскричал кто-то. – Свистать всех наверх! Тревога! Тревога!
– Второй раз за день? Какого беса?! – Одноглазый сплюнул.
Я понял, к чему он клонит. За последние два года тревогу не объявляли и двадцати раз. А теперь две за день? Невозможно.
Я кинулся за своим луком.
В этот раз мы рассыпались по кустам с меньшим шумом. Ильмо высказал свое очень болезненное неудовлетворение в нескольких личных беседах.
Снова солнце. Как удар. Вход в Дыру обращен на запад, и, когда мы выходили, свет бил нам в глаза.
– Ах ты, раздолбай проклятый! – орал Ильмо. – Что ты, твою мать, тут творишь?
На поляне стоял молодой солдатик, указывая в небо. Я поднял глаза.
– Проклятие, – прошептал я. – Дважды проклятие.
Одноглазый тоже увидел это.
– Взятые.
Точка в небесах поднялась повыше, сделала круг над нашим укрывищем, по спирали пошла на снижение. Внезапно качнулась.
– Да. Взятые. Шепот или Странник?
– Приятно видеть старых друзей, – заметил Гоблин, присоединяясь к нам.
Мы не видели Взятых с той поры, как достигли равнины. А до того они постоянно висели у нас на хвосте, гоня нас непрерывно все четыре года пути от самой Арчи.
Они – прислужники Госпожи, постигшие ее науку ужаса. Некогда их было десять. Во времена Владычества Госпожа со своим мужем поработила величайших из своих современников, сделав их своими орудиями: то были Десять Взятых. Когда четыре века назад Белая Роза победила Властелина, они легли в могилу вместе с ним, а два оборота Кометы назад восстали вместе с Госпожой. И в сражениях друг с другом – поскольку часть из них осталась верна Властелину – почти все погибли.