Ник глянул на Морли, который нахмурился.
Глаза Джордана, сидевшего рядом с Морли, выглядели твёрдым как лёд, и синеватые ободки сверкали в свете экранов Кит.
Ник обвёл взглядом своих друзей.
В итоге он посмотрел на Малека.
— У тебя есть фрески на этот счёт, мальчик с видениями? — спросил Ник, изо всех сил стараясь сделать свой тон лёгким, даже беззаботным. — Есть что-то про то, что Белая Смерть правит миром? Свергает человеческие правительства? Делает нас всех своими маленькими сучками?
Воцарилось молчание, пока они все смотрели на Малека.
Высокий видящий с разноцветными глазами до сих пор не расправился со своим шоколадным молочным коктейлем.
Он шумно всосал последние капли холодной жидкости, заставив Ника поморщиться, затем поставил металлический контейнер на подлокотник между ним и его сестрёнкой Тай.
— У меня не отсутствуют картины на эту тему, — осторожно сказал он.
Уинтер и Ник оба уставились на него.
Затем Ник медленно опустил взгляд к Уинтер, а она запрокинула голову, посмотрев на него.
Несколько долгих секунд никто не произносил ни слова.
Но Ник имел в себе достаточно её крови, чтобы слышать её, даже если отчасти ему этого не хотелось.
«Ник этого ещё не осознаёт, — тихо думала Уинтер едва слышным бормотанием. — Но он до сих пор с ними. Возможно, все мы теперь с ними. Возможно, все мы члены Белой Смерти. В конце концов, теперь мы все принадлежим Нику. Не только я. Не только Тай. Все мы… Кит, Морли, Джордан, Тай, Малек, даже Лара и та полицейская, Чарли. Ник приютил нас всех, сломанных и бездомных, и теперь мы принадлежим ему».
Её разум помедлил, мысли сделались мрачными.
«…а он принадлежит им».
Ник нахмурился, как только она отвела взгляд.
Думая над услышанным, над смыслом, который почувствовал в её мыслях, Ник снова помрачнел, глядя на изображение настенной фрески с видящим-телекинетиком, о котором рассказывал ему Даледжем, казалось, миллион лет назад.
Он хотел сказать Уинтер, что она ошибается. Он хотел сказать ей, что он десятки лет назад порвал с Белой Смертью. Он хотел напомнить, что это она его приютила, а не наоборот.
Он хотел напомнить ей, что полиция Нью-Йорка тоже приютила его… и Кит, не говоря уж о Ларе Сен-Мартен и «Архангеле».
Но он не мог этого сделать.
Не мог, потому что что-то в услышанном ощущалось как правда.
Всё, о чём она думала только что, всё, что она чувствовала… всё это казалось стопроцентной правдой.
Продолжение следует…