— Охотно верю, — откликнулся Дэйн.
— А что он украл?
— Мы еще не знаем в точности.
Но она не позволила ему уйти от ответа таким тактичным образом.
— Проще говоря, вы предпочитаете не сообщать мне об этом?
Он с улыбкой пожал плечами.
Ей стало забавно. Этот Стивен Дэйн являл собой великолепный образчик молодого высокопоставленного чиновника с блестящим будущим. Вся биография была крупными буквами написана у него на лбу. В университете он наверняка прекрасно успевал, особенно в политических науках и иностранных языках. Однако, несмотря на недюжинные умственные способности, достойные всяческого восхищения, Дэйн, без сомнения, принадлежал к тому типу «настоящих мужчин», который так любит популяризировать ФБР, то есть умел работать кулаками, обращаться с оружием и, видимо, был силен, несмотря на худощавость. Более того, он не лишен такта и скромности, умеет хранить тайну и понимать шутки. Сногсшибательное сочетание!.. Мисс Беллоуз никогда не сомневалась, что подобные мужчины существуют наравне с идиотами и карликами, но все равно здорово удивилась, столкнувшись с представителем этого племени лицом к лицу.
— А вы можете объяснить, — поинтересовалась она, — почему лондонская полиция посчитала необходимым вызвать для расследования этой кражи американца из ЦРУ?
— Потому что пострадавший тоже американец.
Разговор начал действовать ей на нервы. Она не ребенок, чтобы выслушивать эти сказки. Иногда, конечно, лестно, когда тебя держат за несмышленыша, но только не в подобных обстоятельствах.
— Мистер Дэйн, вы намеренно увиливаете от прямых ответов? Какую тайну вы скрываете?
— Здесь нет никаких тайн, — возразил Дэйн, поднимаясь. — Полагаю, мисс Беллоуз, на сегодня достаточно. Где мы сможем найти вас, если придется предъявить несколько фотографий Интерпола для опознания?
— Не уверена, что мне удастся выкроить время…
— Мы уже опросили нескольких человек, которые находились поблизости от места преступления. Однако в момент кражи все они успели отойти от «Скорой» на значительное расстояние. Так что, кроме вас, похитителя никто не рассмотрел.
— Выходит, я важный свидетель…
Дэйн кивнул.
— …незначительного преступления.
Дэйн снова кивнул, на сей раз менее уверенно. Она очень любезно улыбнулась ему:
— Мистер Дэйн, вам известно, в какой гостинице я остановилась. Возможно, я задержусь в городе еще на день-два.
И, повернувшись на каблуках, она вышла, не слишком довольная своей последней репликой.
Глава 3
Этот высокий человек лет пятидесяти носил дорогой костюм и очень скромный галстук. Его внушительной внешности с лихвой хватало на то, чтобы превратить эту отлично сшитую тройку в величественный памятник обреченному и уходящему навсегда стилю жизни.
Он сидел за письменным столом и слушал стоящих перед ним людей из «Скорой помощи». Сложенные руки покоились на поверхности стола, большая голова на толстой шее оставалась неподвижной, глаза смотрели куда-то вниз. В юности этот человек понял цену слова, в зрелом возрасте познал бесценность молчания. Сейчас он молчал. Старший санитар как раз заканчивал доклад о происшедшем:
— Именно так все и случилось, мистер Бардиев. Неожиданно, нелепо…
Улыбка тронула губы Бардиева. Насчет нелепости у него имелись особые соображения.
— Мы, разумеется, бросились в погоню, но вор бежал слишком быстро. Потеряв его из виду, мы посчитали самым разумным…
— Вы посчитали? — переспросил Бардиев, внимательно следя за реакцией собеседника.
По старой привычке он в любом подчиненном выискивал слабое место и не гнушался ударить в него, вызывая страх. Чужой страх может иногда обеспечить вашу собственную безопасность…
— Мне очень жаль, мистер Бардиев.
— Извинения меня не интересуют. Кто-нибудь из вас сможет опознать этого человека?
Почуяв передышку, санитары дружно кивнули.
— Отправляйтесь в архивную. Мэри покажет вам слайды. Может быть, удастся найти его снимок. И пришлите ко мне Зеттнера.
Бардиев выкурил полсигареты. Потом, с хладнокровным видом хирурга, готового приступить к операции, вошел Зеттнер. Он был молод, предан душой и телом и, следовательно, совершенно не способен к дипломатии. Высокий, красивый, он тем не менее казался существом, напрочь лишенным темперамента. Зеттнер испытывал холодное удовольствие от абстракций, проектов, маневров, идей, концепций — от всего лишенного плоти и крови. План с использованием «Скорой помощи» принадлежал ему. Зеттнер оперировал данными, почерпнутыми из книг: пресловутой флегматичностью британских прохожих и тем фактом, что присутствие «Скорой» в любое время и в любом месте никогда никого не удивляет. Построения Зеттнера всегда были довольно сложны. И в конечном счете их успех объяснялся только безразличием человека к искусственным элементам, привнесенным в его окружение извне.