Она посмотрела Дэйну прямо в лицо и слегка вздрогнула, встретившись с прямым взглядом его серо-зеленых глаз. Прекрасно владея собой, он почти незаметно улыбался. Сюзан это совсем не понравилось. Дэйн, вероятно, принадлежал к той категории мужчин, которые уверены, что знают обо всем больше других и никогда не раскрываются до конца.
— А мы постараемся не скучать, — игриво произнес Дэйн.
Теперь его улыбка превратилась в недвусмысленный намек. Сюзан машинально нахмурилась, отметив про себя, что в конце концов это может оказаться даже забавным.
Глава 6
Верхняя часть Бингхэм-Роу мужественно пыталась сохранить более или менее пристойный вид; зато нижняя половина улицы, выходящая к городским докам, радостно подстраивалась под самые экстравагантные вкусы моряков пятидесяти различных национальностей и, похоже, пропала безнадежно. В верхней части обитали торговцы судовыми принадлежностями, аптекари, бакалейщики и прочие мелкие коммерсанты, раз и навсегда повернувшиеся спиной к реке и с надеждой устремившие взоры на квартиры благопристойных служащих и дома-близнецы почтенных отцов семейств. Верх Бингхэм-Роу отчаянно старался попасть в ряды буржуазии и как будто преуспевал в этом.
На узком поле битвы, которое зовется улицей, никто не дрался за место под солнцем с таким ожесточением, как Джон Эдельгейт из клана Эдельгейтов.
Карлос явился к Эдельгейту с надеждой в сердце и секретными документами в кармане. Он вошел в крохотный полутемный мебельный магазинчик, и через несколько секунд появился хозяин: низенький и важный, с округлым лицом и редкими прилизанными волосами, похожий на гигантскую лягушку. Узкий лоб, маленький острый носик, липкие скользкие пальцы, переплетенные на четко обозначившемся животе. Сморщенный ротик складывался в гримаску, выражающую нечто среднее между презрением ко всякого рода сомнительным сделкам и желанием провернуть их как можно больше. Под безобидной внешностью Эдельгейта добропорядочность каждый день вела изнурительный бой с алчностью.
— А вот и мистер Зеккилия! — воскликнул Эдельгейт, завидев Карлоса. — Здравствуйте, как поживаете?
— Отлично.
С тех самых пор, как Карлос покинул родную деревню, еще никто никогда не произносил его фамилию правильно. И он научился откликаться на многочисленные иностранные вариации, ни одна из которых не походила на ту фамилию, которую дали ему в Санта-Марта.
— А как идут ваши дела, мистер Эдельгейт?
Эдельгейт с озабоченным видом наклонил голову, прислушиваясь к словам собеседника. Карлос страдал еще и от этого неудобства. Он рос, полагая, что разговаривает на испанском. Но когда юношей отправился в Пуэрто-Вальярта, выяснилось, что вся остальная Мексика вовсе не считает испанским язык, на котором он говорит. Это диалект, объяснили ему, один из ацтекских языков, пересыпанный искаженными испанскими словами. Карлос был потрясен. В шестнадцать лет ему пришлось учиться языку, на котором говорят жители Мехико и Веракруса, а на кораблях он узнал немало английских фраз. Но иностранцы по-прежнему в ужасе склонялись к нему, настороженно прислушиваясь, просили повторить сказанное или, если возможно, говорить медленнее. Некоторые вообще не понимали его английского, просто не разбирали слов. Свободно Карлос мог изъясняться только на родном диалекте, но возвращению в Санта-Марта он предпочел бы смерть.
— Не угодно ли пройти в мою комнату, мистер Зеккилия? Наверное, не откажетесь от чашечки чая…
— Спасибо большое.
Карлос приучил себя поглощать этот напиток. Всего лишь небольшое испытание, через которое необходимо пройти, чтобы с выгодой провернуть дело.
— Вот так. Хорошо устроились? Прекрасно. Приятное плавание, мистер Зеккилия?.. Хорошо, хорошо… А у нас стоит чуть более влажная погода, чем обычно. Зато ожидается теплое лето…
В этом чертовом городе выпадает столько осадков, что с лихвой хватило бы на всю Мексику.
— Итак, полагаю, вас привело ко мне дело, о котором вы хотели бы поговорить?
— Есть кое-что на продажу.
Хотя Карлос знал, что, сразу взяв быка за рога, нарушает неписаные правила приличия и обижает Эдельгейта, терять время на обычные церемонии он не хотел.
— Разумеется, мистер Зеккилия. Счастлив сообщить, что за время вашего отсутствия цена грамма не изменилась. Если позволите, я достану весы…
— Не надо, мистер Эдельгейт. Это не героин.
Эдельгейт с облегчением улыбнулся. Бриллианты или платину бдительной совести переварить куда как легче.
— Есть одна очень любопытная штука… И стоит, по-моему, немало, — пояснил Карлос склонившемуся к нему англичанину.