Издалёка откуда-то доносится её тоненький, вздрагивающий голос:
— Тебя выловил дядя Кузьма! Ты совсем утонул, Сеня, — знаешь? А потом тебе делали искусственное дыхание…
А Глашин голос твердил:
— Сенечка! Сенечка! Да как же это ты? — На своей голове Сенька чувствовал руку, которая торопливо гладила его волосы. И опять: — Сенечка! Сенечка! — будто Глаша не была уверена, что это именно он валяется перед ней на земле.
«Дык, конечно, это я», — хотел сказать Сенька, но не мог произнести ни слова.
Глухой голос дяди Кузьмы спросил с ласковой усмешкой:
— Ну, как оно там, под водой?
И на этот вопрос Сенька ответить не мог. Но вдруг ему стало хорошо-хорошо. Он уже ясно видел окружающее. Всё сверкало, яркое, свежее. Тёплое небо, деревья, каждая травинка точно радовались, что не покинул Сенька-Дыдык эту землю.
ЛЮБИНА НОГА
Придя в себя окончательно, Сенька отчаянно застеснялся.
Вокруг него столпилась куча народу, все его рассматривают, говорят о нём и даже… ласкают. Глаша по голове погладила — это ещё куда ни шло. Но вот Света, прикусив губу, с испуганным видом, тоже протянула руку и робко притронулась пальцами к Сенькиному виску.
От неловкости Сенька зажмурился и открыл глаза, лишь услышав Танин возглас:
— Она тоже тонула? Батюшки!
— Зачем тонула? Уф-ф! — пропыхтел Саша. — Нога у неё то ли сломалась, то ли что…
Внимание от Сеньки было отвлечено, и он сразу взбодрился. Хоть с трудом, а приподнялся на локтях, вытянул шею.
С прилипшими ко лбу кудрями и капельками пота на лице стоял Саша. А на плечо у него была взвалена Люба. Ноги её висели почти до Сашкиных колен, голова, руки болтались у Саши за спиной.
Глаша суетилась вокруг них:
— Надо бы в медпункт! Сходите кто-нибудь за подводой. Куда её положить? Земля мокрая…
Но Сашу последнее обстоятельство не смутило. Изловчившись, он сбросил Любу на землю, чуть не в самую лужу.
— Уродина! — вскрикнула Люба, села и схватилась за щиколотку. — Как мешок, меня! И прямо на больную ногу! — Она застонала, вся сморщившись, закусив губу.
— И то еле допёр! — Саша вздёрнул плечи и отвернулся от Любы. — Весу в Любке оказалось с тонну. Почему Сенька лежит? Тоже ногу свихнул?
— Что ты — ногу! — воскликнула Таня. — Он совсем было утонул. Посреди озера утят спасал! Храбрый какой, подумай! Дядя Кузьма самого его спас!
Люба перестала стонать, прислушиваясь. Поглядела на Сашу, присевшего на корточки возле Сеньки, и опять прикусила губу, на этот раз — пряча улыбку. Дразнится Сашка без конца, ругается, в драку лезет, сейчас «тонной» её назвал… А как испугался, когда она оступилась, поскользнувшись, упала и не могла подняться! Просила она Сашку: «Оставь меня.! Позови девочек!» А он: «Ну, как это я тебя в грязи и без ноги брошу? — и взвалил её себе на спину: — Держись крепче… Любочка!» Вот оно как!
Обоих пострадавших — Сеньку и Любу — погрузили на подводу, и дядя Кузьма повёз их в село, в медпункт. Глаша поехала с ними.
Таня дёрнула Свету за рукав, шепнула:
— Плачет, бедная! — И показала подбородком в сторону навеса.
Под навесом, над грудой белых утиных трупиков, стояла и плакала Нина Сергеева. Она вытирала нос шёлковым шарфиком, сдёрнутым с головы. Нарядное летнее платье, светлые чулки и босоножки были у неё залеплены грязью.
— Понимаешь, — шёпотом объяснила Таня, — она в райцентр поехала по делам. До середины пути доехала — гроза началась. Она тут же слезла с автобуса. Да разве обратного автобуса сразу дождёшься? Пока добралась в утятник, всё кончилось. Час какой-нибудь, даже меньше, и бушевал ураган, а чего натворил! Смотри, Анна Степановна бежит!
И правда, на участке появилась учительница биологии. Она поспешно подошла к Нине, обняла её за плечи.
— Утешает, — сказала Света. — Она её знает?
— А как она может её не знать, если Нина окончила нашу школу? Тогда ещё семилетка, а не восьмилетка была. Училась же Нина у Анны Степановны.
Да, Нина училась у Анны Степановны. И сейчас старой учительнице казалось, что перед ней не прославленный утковод, а семиклассница Нина Сергеева, хохотушка и ленивица. Троечки, а то и двоечки часто забирались в её дневник. Исключительно из-за Нининой беспечности. А когда, начав работать, Нина увлеклась утководством и дело пошло у неё хорошо, сколько пришлось Анне Степановне её уговаривать, чтобы училась дальше, поборола свою лень к ученью. А вот теперь не только на работе, а и в техникуме Нина отличница.
— Зачем, зачем именно сегодня я уехала? — всхлипывая, твердила Нина. — Могла бы и в другой день! Я бы сумела живо всех утят собрать в загоны, не погибло бы столько!