— Во многих избах брали утят отогревать? — спросила Нюра.
— Во многих — у-у! — весело ответила Таня. — А у Сашки какой случай вышел! Утята ночью отогревались в духовке, пошли там бродить, и Сорок восьмой номер свалился в кринку с молоком. От воды спасся, так чуть в молоке не утонул. Сашин брат его «молочным утопленником» назвал.
Девочки рассмеялись.
— Конечно, не все в избе отогревались, — сказала Таня. — Многие в сараях, которые близко к утятнику. А больше всего просто в загонах. Отогрелись, просохли и ожили!
БЕЛЫЕ ПЕРЬЯ
После урагана прошло несколько дней. Таня и Света возвращались домой с утятника. Вдруг Таня озабоченно посмотрела на Свету:
— А что же мы с тобой забыли про нашу тайну?
— Про какую тайну? — с подчёркнутым удивлением спросила Света.
Таня погрозила ей пальцем:
— Не прикидывайся, Светка! Ведь сразу догадалась, про какую…
— Ну, зачем нам туда идти? — вздохнула Света. — Там, наверно, ливнем всё залило, воды по колено.
— Нет, нет, мы непременно пойдём! Сегодня же! Я фонарь возьму. Налью в «летучую мышь» побольше керосину.
— Почему побольше? Разве там длинное подземелье? Идти долго?
— Не длинное подземелье, а на всякий случай. Мало ли что… Вдруг задержимся, — пусть нам светло будет. А воды туда много затечь не могло. Там кустами закрыто.
Но воды в старом блиндаже хватало. Под ногами у девочек хлюпало. Осторожно продвигались они в полумраке.
На этот раз спустились в «пещеру» без особого труда. Таня впереди, с прижатой к животу «летучей мышью», Света за ней.
Таня зажгла фонарь. Стоят девочки и озираются. Над ними покатая низкая крыша из брёвен. Брёвна кое-где мохом поросли.
— Вот как обвалятся нам на голову! — прошептала Света.
— Трусишка! — укорила её Таня. — Подпорки-то целы. Видишь, какие толстые?
Столбы, что кровлю подпирают, кажется, и в самом деле прочные. Света успокоилась. И вдруг вздрогнула: Таня фонарь повыше подняла да как вскрикнет:
— Ой, что это? — показывает пальцем: — Гляди!
В углу блиндажа, на земле белые птичьи перья валяются.
Таня скорее фонарь на скамью поставила — деревянная скамейка стояла возле дощатого стола.
— Света, ужас какой! Кто-то уток здесь ощипывал. Утиные перья. Сырые от дождя. Коротенькие… Не уток перья — утят!
— Не наших ли? — тихонько вымолвила Света.
Почему-то и Таня понизила голос:
— Конечно, с утятника! Не понесут же сюда из деревни уток щипать. Четыре утёнка у нас не нашлись. Два, которые через дырку — и два из контрольной группы… — Нагнулась Таня, перья рассматривает и чуть не плачет. — Знаешь, это лисицы их сюда заволокли, утяточек!
— Думаешь, всех четырёх, — которые пропали?
— Мало пёрышек для четырёх, — грустно сказала Таня. — Похоже, что одного тут лиса погубила. Только почему остатков никаких нет? Хоть бы лапочка недоеденная валялась…
— Голодная была, наверно, лисица. Все подчистила.
От волнения Света в первую минуту, кроме белых перьев на земле и нагнувшейся над ними Тани, ничего не видела. А теперь стала присматриваться, не мелькнёт ли где лисий хвост? Набрела взглядом на стол и видит: какая-то на нём куча лежит. Фонарь ниже стола стоит, на скамейке, и не разглядеть, что там. Света шагнула к столу. Что-то там лопухами прикрыто. Осторожно сдёрнула она лопухи, — сердце при этом дрогнуло, а ну, как там кто-то живой притаился? — и прямо опешила:
— Та-аня! Тут не лиса живёт! Разве лисицы книги читают? Про космос. Спутник на обложке!
В один миг Таня возле неё очутилась, фонарь на покосившийся стол взгромоздила.
— Правда, книга!
— Смотри, и огарочек прилеплен! — показала Света на торчащий из стола коротенький остаток свечки. — Его зажигали, чтобы читать. Ой, Таня, всё-таки тут какие-то разбойники живут. Зачем они прячутся?
Таня взяла в руки книгу.
— «К другим планетам», — прочла она название. — Значит, разбойники межпланетными полётами интересуются? И ничего удивительного! Полёты в космос всех-всех интересуют… — Она стала листать книгу. На стол выпал лист бумаги. — Это что?
Приглушённым голосом девочки прочли одновременно:
— «Минны! Очень опасно! Замедлиного действия!»
Света охнула. Таня книгу выронила. Шлёпнулась книга на стол, а девочки прямо обмерли — всем известно, что мины от сотрясения взрываются, — на бумагу, как на ядовитую змею, уставились.