– Ленка! Ты чего там делаешь? Опять клубнику ешь? Я деду собиралась в больницу отвезти! Поди, самую крупную там выбираешь! – крикнула бабушка внучке.
– Дед всегда мне говорил – ешь самую крупную, самую красивую! – ответила девочка, радуясь очередной заброшенной в рот ягодке.
Речь шла о Павле Феофановиче, которого все называли Пал Феофаныч. После войны бабушка, овдовевшая в сорок третьем и оставшаяся одна с двумя маленькими детьми, вышла за него замуж. Говорили, что он был другом Константина Ивановича. Леночку Пал Феофаныч очень любил и всегда, как видел её, дарил большую шоколадку «Алёнка». Но клубнику Леночка, видимо, любила больше всяких шоколадок.
А радио на кухне продолжало играть: «только у любимой могут быть такие необыкновенные глаза…».
Великолукская наступательная операция. 17 января 1943 года. Части 44-й лыжной бригады ведут бои в населённом пункте Донесьево, располагающемся в десяти километрах к юго-западу от Великих Лук.
Сегодня в небе не летают самолёты. Видимость всего пятьсот метров, не больше. Виднеются размытые, чёрные, страшные очертания разрушенных домов. Оглушающая, мёртвая тишина. Колючий снег больно щиплет кожу.
Глаза чуть приоткрыты. Сквозь густую туманную дымку проглядывает серое небо. Чувствуется резкий и едкий запах пороха. И снег. Белый снег. Кругом один снег, окрашенный молодой кровью.
«Липочка, Томочка, где вы?..» уже неслышно было от засохших губ. Глаза закатывались, увидев в последний раз слабый проблеск солнца. Рук и ног не чувствовал. Их больше не было. Потерял сознание…
«Что я скажу твоим домашним, как встану я перед вдовой? Неужто клясться днём вчерашним…» – стихи Булата Окуджавы возвращали Олимпиаду Савельевну в кошмарные воспоминания того дня, когда она узнала, что её любимого Кости больше нет. Всё померкло вокруг. И тогда ей казалось, что жизнь окончена. Но нет, она продолжалась в двух маленьких детях, которые носили его фамилию.
– Мы командира нашего похоронили во время затишья в деревне Донесьево, это километрах в десяти от Великих Лук. Костя на мине подорвался… Первым шёл с разведкой и наш отряд спас своей гибелью… Без рук и ног часа четыре кровью истекал… Потом снова бои начались. Ну, теперь уж мы им за командира мстили… Великие Луки в тот же день, семнадцатого января сорок третьего и освободили, рассказывали сослуживцы, склонив головы.
В финале радиопередачи заиграл марш «Прощание славянки». Руки Олимпиады Савельевны резко задрожали и выронили кухонный нож на скатерть.
Перед глазами вновь поплыли воспоминания: вокзал, поезд, крепкий поцелуй… Такой крепкий, какого прежде никогда не было. И взгляд… Взгляд, который невозможно было забыть, который мог оказаться последним… и действительно стал последним. Почти лихорадочные объятия, из которых невозможно было выпустить. Невозможно было отпустить…
Женщина прикрыла тонкими пальцами рот, пытаясь сдержать подкатывающий к горлу спазм, знакомый ей с того самого дня, когда она узнала о гибели мужа. Но руки предательски тряслись всё больше, а воздуха в лёгких становилось всё меньше. Олимпиада Савельевна горько заплакала.
В то же время в дом вбежали её внучки. Леночка и Рита улыбались, но, немного задержавшись в дверях и увидев со спины свою бабушку, которая сидела за небольшим столиком на кухне, склонив голову и пытаясь унять трясущиеся плечи, в испуге подбежали к ней и обхватили её с двух сторон в своих искренних детских объятиях, наполняющих эту жизнь и весь мир смыслом.
– Бабушка! Бабушка, почему ты плачешь?..
А за окном Сибирь. Белая тайга. Всё также шумит порогами Иня. Дрожат на тихом ветру листья тонких берёз, и с мирной надеждой светит солнце, отражаясь в невысохшей росе.
На фотографии: Куреповы Олимпиада Савельевна и Константин Иванович
Для подготовки обложки издания использована фотография из семейного архива автора.
Автор – Ольга Одинцова
Блог Instagram: @odintsovawriter
Сайт-визитка: taplink.cc/odintsovawriter