- Отойди, негодяй! - закричал в бешенстве граф Андорм, - или я тебя продырявлю, скотина!
Он выскочил из кустов, за ним последовал мрачный барон Оорл. Тигрица рявкнула на них, и они медленно попятились туда же, откуда вышли. Теперь моему хозяину было не до бешенства, его охватил ужас, особенно тогда, когда их спины уперлись в невидимую преграду. Они поняли, что отступать некуда.
Тигрица шла на них, скаля зубы. Тогда граф совсем уж запаниковал и завопил визгливым, бабьим голосом, я и не подозревал, что он способен так визжать:
- Дурак! Что ты стоишь! Скажи ей! Она сожрет нас, тварь! Останови ее!
Я, конечно, крови не хотел. Кровь, война, охота - это не по моей части. Я упал перед ней на колени и обнял за шею.
- Не надо! Стой! Хватит, ну хватит же! Они больше не будут!
Она остановилась, такая мягкая, такая разгоряченная в своей злости, и рявкнула на них так грозно, что у меня уши заложило! Потом отпрыгнула в сторону, оглянулась, оскалила напоследок зубы и скрылась в темноте. И я сидел на траве оглушенный, и сердце мое глухо стучало, и в глазах было темно. А когда я поднял голову, то получил удар плеткой по лицу, короткий жгучий, свистящий. Андорм стоял надо мной, бледный от страха и ярости. Он замахнулся еще раз, но стоявший рядом барон Оорл выхватил у него плетку, сломал ее и швырнул в сторону.
- Опомнись, граф!
- Я убью его!
- Я тебя сам убью, - сказал я, подбирая копье, - еще ни одна сволочь не хлестала меня по лицу, ты понял?!
Конечно, я был слабее, я не воин, но мне тогда казалось, что я пригвозжу его копьем к березе, словно букашку.
- Что?! - вытаращился Андорм, - да ты...
К нам подбежал Нарцисс. Я впервые увидел, как его буквально трясет от возмущения. Все мы были хороши в тот момент!
- Ах ты дрянь! - закричал он, - ты на кого замахнулся! Да я тебя растопчу, я тебя сгною, я тебя по стенке разотру, придурок! Ты что, не видел?!
Он просто задыхался от злости, его черные глаза метали молнии, подбородок трясся, зубы стучали. Они с бароном растащили нас в разные стороны.
- Ты что, не видел, я тебя спрашиваю, что я у него в ногах валялся?! Он мой! Он гений! С этой минуты ни один волос с его головы не упадет, понятно?!
На этот раз он не шутил. Яростно надышавшись в лицо ошеломленному Андорму, он отвернулся и, не глядя на меня больше, взял барона под руку, почти повис на нем.
- Пойдем, отец. Не получилась наша охота...
Барон повел его медленно и осторожно, молча, но с потаенной отцовской нежностью. Я давно заметил, что этот женоподобный, взрывной мальчишка, пожалуй, единственная его слабость. Даже к дочери своей Оорл так не относился. А Нарцисс, тот вообще никого не любил, кроме самого себя.
- Истерик! - пробурчал ему вслед Андорм.
Сам он был немногим лучше. Мы остались вдвоем у догорающего костра. Разнимать нас было больше некому.
- Я не прощу тебе этого никогда, - сказал я.
- Пойдем лучше напьемся, - предложил он, - только вдвоем. Как раньше. И ты будешь петь мне песни. Мне, а не этому сопляку.
- Как раньше не получится.
В нем происходила какая-то борьба, лицо все время дергалось, и выражение его было неуловимо: от презрения до досады. Я ждал, чем же эта борьба завершится.
- Я тебя жду в гостиной на третьем этаже, - сказал он наконец, как будто ничего не произошло, - и не забудь свою лютню, - отвернулся и тоже направился в темноту.
И я остался один.
*************************************************
************************
"Неделю он приходил на берег к серому камню, но тигрица больше не появлялась..."
Нолли тихо встала и поднялась по лестнице на второй этаж, оттуда она еще оглянулась на меня, перегнувшись через перила, перед тем как исчезнуть совсем. Первым моим желанием было броситься за ней, особенно после того, как я увидел ее смертельно бледное, с дрожащими губами лицо, но потом решил, что мне порядком надоели ее капризы, и что ревновать меня к прошлому тем более глупо, что сама она в это же самое время была невестой моего графа.
Ради этой голубоглазой статуэтки с белыми локонами Андорм забросил и друзей, и охоту. Меня эта надменная юная дама замечала не больше чем клопа, правда, после истории с тигрицей стала бросать в мою сторону любопытные взгляды.
Обиделась! Похоже даже, что испугалась. Чего, собственно? О ней тут не было ни слова. И не будет. И об отце ее не будет, и о муже. Просто некий граф давным-давно полоснул плеткой по лицу своего придворного музыканта. А музыкант мог бы уйти на все четыре стороны, но держала его в этом мрачном замке белая тигрица, которая все не появлялась. Уж и все тропы были исхожены, и все овраги облазаны, и все песни перепеты, но нигде и следов не было от этой бестии!