Белая тигрица сидела на краю высохшего бассейна и следила за мной внимательными зелеными глазами. И я понял вдруг всё ее пронзительное одиночество! И ужасный рев ее по ночам стал мне понятен. Рев последней белой тигрицы.
Я обессилено лег рядом с ней на радужный пол, закрыл глаза от яркого света, даже не пытаясь понять, где я нахожусь, и почувствовал на лице своем ее горячее дыхание, и протянул к ней руки.
****************************************************
**************************************
Было поздно, гости устали, и я понял, что сказку пора заканчивать. К тому же Изольде она почему-то не нравилась. Именно Изольде, для которой я и старался. Я наскоро выдумал Замок Мертвецов, превратил тигрицу в прекрасную принцессу и провозгласил счастливый конец, как и положено в сказке. Все остались довольны и разошлись с миром.
Мы остались втроем в опустевшей гостиной: хозяева и сказочник. Изольда сидела по-прежнему в кресле у камина, Ольвин начал потихоньку убирать со стола. Он то уходил на кухню, то возвращался, а мы даже не пошевелились, чтобы ему помочь.
- Что-нибудь не так? - спросил я наконец.
Ольвин замер у меня за спиной.
- Я ненавижу белую тигрицу, - спокойно, даже слишком спокойно ответила она.
- За что?! - изумился я.
Она сказала, глядя мне прямо в глаза:
- Белая тигрица растерзала нашу мать.
И пока я искал слова для ответа, она резко повернулась к брату и, опережая его, выкрикнула:
- Да! Да-да! Не смотри так! Мне надоело притворяться, что я ничего не знаю!
- Изольда, ты с ума сошла, - ласково, но с заметным напряжением заговорил Ольвин, - какая тигрица? Нашу мать загрыз медведь, а этой тигрицы вообще в природе не существует. Это выдумки. Вот и Мартин подтвердит. Правда, Мартин?
- Это только сказка, - подтвердил я, с досадой чувствуя, что снова вторгся в какую-то их семейную тайну, и Ольвину давно пора меня вытолкать за дверь из своего дома. Развлек хозяев!
Господи, как он на меня посмотрел, оглянувшись только на секунду! Я все понял: кто я есть, и что натворил.
- Не считай меня за дурочку, Ольвин. Думаешь, кроме тебя свидетелей больше не было?
- Врут твои свидетели, - сказал он жестко, - а ты веришь. Кому это ты веришь больше, чем родному брату?
- Родной сестре.
- Что? Нашей сестре?!
- Да. Она всё видела... И я не понимаю, Ольвин, какая разница? Почему ты так хочешь выгородить эту тварь?
Я получил в награду еще один уничтожающий взгляд и предпочел тихо удалиться. На душе было скверно. Самое ужасное, что она действительно могла растерзать кого угодно!
А в комнате меня встретила бледная от гнева Нолли. Я уж и забыл, какой она бывает в гневе.
- Я тебя ненавижу, - тихо сказала она, - и я понял, что это уже в прямом, а не в обратном смысле, - я ненавижу твои глупые сказки, я ненавижу твою тигрицу! Ненавижу эту тварь!
- Нолли, что с тобой? - спросил я, еле сдерживая раздражение, - объясни спокойно.
Но она и без моих вопросов уже не могла остановиться.
- Ему еще надо объяснять! Ты что забыл, что мы в Тарлероле? Что это совсем рядом с замком Оорла? Думаешь, здесь никто не слышал этой истории? Если тебе не терпится, чтобы нас поскорее нашли, пойди и всем объяви, что ты Энди Йорк, а я Лючия Оорл!
- Я сказочник. Обыкновенный сказочник, а ты моя жена. И мне никакого дела нет до того, что на самом деле тут произошло с каким-то Энди Йорком. Я придумал сказку, и это еще не повод меня ненавидеть.
Она закусила губу и со стоном отвернулась. Ее трясло от злости и отчаяния, причины которых мне понять было не дано.
- Уйди...
Я ушел. Чтоб испить чашу страданий до конца, постучался к хозяину, решил теперь послушать, что скажет он. Он сидел над толстой книгой, испещренной непонятными крючками, и писал что-то в блокнот.
- Бить будешь, хозяин?
Ольвин обернулся, и по его взгляду я с облегчением понял, что он уже не злится, а если и злится, то никогда этого не покажет.
- Одного только не пойму, - сказал он со вздохом, - почему ты попал именно в мой дом? Именно ты, и именно ко мне?
- Клянусь тебе, что совершенно случайно!
- Значит, Господь Бог играет с нами злую шутку.
За окном догорал поздний июльский закат. Вчера вечером в это же время мы постучались в первый попавшийся дом. И почти сутки Энди Йорк чувствовал себя совершенно счастливым в этом доме, ему показалось, что он нашел наконец то, что ему нужно. Наверное, ему показалось.