В тот вечер мы больше не разговаривали, только переглядывались.
Утром Нарцисс притащился ко мне в спальню и капризно заявил, что все дворцовые шлюхи ему надоели, и хочется чего-то новенького. Например, Лючию Андорм. Кстати, она просто прелесть, а на графа уже плевать. Мне тоже было на графа плевать, но и мстить ему уже не хотелось. Я был удовлетворен.
- Как хочешь, - сказал я, - но, по-моему, она упряма и холодна как треска.
- Это только видимость. У нее в глазах черти.
- Не замечал.
- Ну конечно! Она же в меня влюблена, а не в тебя!
- Ну, разумеется, - усмехнулся я, - кто бы сомневался...
- У меня две новые танцовщицы, - сказал Нарцисс, лениво потягиваясь, с утра он был взъерошенный, сонный и совершенно безобидный с виду, - одна похожа на Лючию. Хочешь посмотреть?
- Давай, - вяло согласился я.
Он дотянулся до колокольчика, позвонил и снова свалился на кровать.
- Сегодня у меня послы, потом министры... Потом надо посмотреть, как строится мой летний замок...
- Я не поеду, - опередил я его, - у меня три песни недописаны.
- По дороге допишешь.
- Я не хочу никуда ехать.
- Энди! Будет весело, обещаю.
Если б он знал, как я устал от его веселья!
Танцовщицы были как день и ночь: одна черноволосая, темнокожая, другая белокурая, голубоглазая, действительно похожая на Лючию Андорм. Мы смотрели на танец и обсуждали в это время какие-то государственные дела, по-моему, решали, кого из заговорщиков казнить, а кого упрятать в Столетнюю тюрьму, и не пора ли вмешаться в междоусобную войну между Тиманским и Тифонским герцогами. Да, я решал даже это, между делом, за чашкой утреннего чая. За это меня боялись. За это меня ненавидели. Я был волен над чужими судьбами. Но, как оказалось, не над своей.
- Ты веришь в судьбу? - спросил он вдруг.
-Пожалуй, нет, - сказал я, - с моим-то счастьем...
- А вот сейчас проверим! - он хлопнул в ладоши и повернулся к танцовщицам, - ну хватит, хватит... Прыгайте к нам.
И ему досталась "ночь". Беленькая, похожая на Лючию, села ко мне.
- Счастливчик ты, Энди! - засмеялся Нарцисс.
Я вспомнил об этом уже потом, когда всё рухнуло. Когда я не выдержал и уехал самовольно в Озерию, в свой родной лес, к своим озерам набраться вдохновения. А когда вернулся...
Нарцисс сидел в игорном зале в окружении своих любимчиков: Кристофера, Эскера и Марциала младшего. На нем был черный камзол с позументами, который делал его неотразимым. Он не дал мне сказать и пары слов, вскочил со стула и истерично завопил, что я негодяй и ничтожество, что я не мог, не смел, не должен был... что я как пес должен всегда находиться рядом с его сапогом и ни шагом дальше, что он король, а я без него ничто.
Вот, оказывается, как все было. А я привез столько новых песен из Озерии...
- Я и без тебя кое-что могу, - разозлился я не на шутку, - я гений, а ты всего-навсего король.
Не знаю, что больше сверкало: серьга в его ухе, или его черные разгневанные глаза. Он побелел как полотно и наклонился к голенищу. Меня обожгло. Я не сразу понял, что меня стегнули по лицу. Плеткой. При всех. Как пса.
Все повторилось.
Он молчал, и я молчал. Тишина была полная. Когда ледяное презрение на его лице стало сменяться ужасом, я закрыл лицо рукой и вышел. Никто мне не препятствовал.
Я долго приводил себя в порядок: свое лицо, свой камзол и свои мысли. Потом кто-то робко постучал в мою дверь. Я не хотел открывать, но уж больно робкий был стук. Передо мной стояла Лючия Андорм.
- У меня есть хорошее средство от кровотечения, - сказала она виновато, и я понял, что эта история уже известна всем во дворце, - хотите?
Пока я мазался бальзамом, она смотрела то на меня, то на себя в зеркало.
- Энди, вам нельзя здесь больше оставаться. Кристофер и Эскер столько наговорили королю в ваше отсутствие... Вы даже не представляете, сколько у вас врагов!
Я уже всё решил тогда. Решил сразу, сгоряча и безвозвратно.
- Как же я уеду, Лючия, - сказал я как можно более проникновенно, - если вы здесь?
- Я?! - она удивилась, но не смутилась.
- Вы, конечно.
- Энди, я поеду за вами хоть на край света.
- Я не ослышался? Лючия, вы понимаете, что вы говорите? Я ведь уже ничто. Мало того, меня будут преследовать.
Она покачала головой.
- Ты вовсе не ничто. Ты талантлив, и этого у тебя не отнимешь.
А я еще не верил в судьбу!
Мы удрали в тот же вечер, и меня еще долго согревала мысль, что этот негодяй с алмазной серьгой в ухе не найдет на утро своей красавицы Лючии Андорм!