- Нет, - она покачала головой, - я думала про белый особняк над прудом. И умирать мне совсем не хотелось.
- Я как чувствовал!
- Может, ты и правда меня любишь?
- Если б я тебя не любил, меня бы здесь уже не было.
- Поцелуй меня. Только недолго, а то войдет кто-нибудь.
Мы целовались как воришки, вздрагивая от каждого шороха. Потом я зашел к себе и полез под кровать за своей сумкой. Нолли была внизу в гостиной, и это было кстати, я не хотел, чтоб она видела, как я отсыпаю в свой кошелек кучу золотых дорлинов.
Кошелек получился слишком тяжелый и толстый. Я долго думал, куда его положить, и сунул в карман своей теплой куртки, которую давно уже не носил и не собирался. В кармане лежали какие-то бумажки, свернутые в четыре раза несколько листов. Я подумал, что это забытая недописанная песня, но это оказалось что-то совсем другое.
У меня в руках были листы из древнехарейского трактата. Я узнал эти закорючки сразу, хоть и не понимал в них ни слова. Мне стало совсем не по себе от такой находки.
- Что это? - спросил я Нолли, когда она вошла.
- Не знаю, - сказала она удивленно.
- Это листы из книги Ольвина. Как они попали в мой карман?
- Тебе лучше знать.
Я и так понимал, что Нолли не имела к этому ни малейшего отношения. Так же как и я. И Изольда. Тогда кто же?!
- Может быть, ты нашла их где-нибудь и положила мне в карман?
- С какой стати?
- Не знаю... но должно же быть хоть какое-то объяснение!
Ольвин отмывал на кухне пол и кипятил чайник.
- Хочешь, кое-что покажу? - спросил я невесело.
Он положил тряпку в ведро и вытер руки.
- Ну? Что там у тебя?
Я протянул ему свою находку.
- Узнаешь?
Ольвин тихо свистнул.
- Да это никак остатки моей книжки?
- Посмотри, кто-то вырвал эти листы и прячет их в моей куртке. Наверно, здесь написано что-то важное.
- Здесь написано про Долину Двух лун, - сказал он со странным спокойствием, - это как раз то, что мне было нужно.
- И не только тебе, как выяснилось!
- Да, непонятно...
- Послушай, чтобы вырвать то, что нужно, надо сначала прочесть. Кто-то владеет древнехарейским не хуже тебя. И книгу он выкрал не ради денег, а ради ее содержания. Мне эта история все меньше нравится, Ольвин.
- Не горячись. Мне кажется, все гораздо проще, чем ты воображаешь. Чай будешь?
- Какой там чай!
- Я тебе все-таки налью...
Я уже достаточно накрутился в дворцовых интригах и нутром чувствовал здесь какую-то подлость. Не горячиться я не мог, мне хотелось схватить Ольвина за плечи и трясти, пока в его спокойных и насмешливых глазах не загорится тревога. Впрочем, уже тогда изменить ничего было нельзя.
Мы начали с того, что внимательно прочитали вырванные листы. Там говорилось, что в долине с непонятной периодичностью появляется вторая луна. Это богиня сновидений Куркутта. Раньше в этой долине жили белые тигры, но она забрала их к себе на небо. Дальше подробно описывалось, как найти храм Куркутты. Сделать это можно было только в ночь двоелуния.
- Я хотел отвезти туда Изольду, - сказал Ольвин, - может, вторая луна помогла бы ее вылечить?
- Ты понимаешь, что кому-то тоже захотелось попасть в храм Куркутты? Нужно обязательно понять, зачем. Подумай, Ольвин, напряги свою память!
Он молчал и водил чайной ложкой по скатерти. Мне показалось, что он просто не хочет мне об этом говорить.
- А может, дело не в храме? - спросил я, теряя терпение, - а в том, что валяется там на земле рядом с храмом?
- Что? - он сразу встрепенулся и уставился на меня.
- Ты когда-нибудь слышал про такие маленькие хрустальные шарики? Бросаешь его в бокал с вином, и вино превращается в красную пену. Это очень приятно, даже слишком...
- Это удовольствие для аристократов.
- Да, но в Долине Двух лун это удовольствие валяется под ногами.
- Ты говоришь так уверенно, как будто сам это видел.
Отступать уже не хотелось. Я ответил, четко выговаривая каждое слово и глядя ему прямо в глаза.
- Да. Я сам это видел.
Дождь снова царапал по стеклу, трещали дрова в камине, а в остальном было тихо как на краю вселенной. И так же неуютно. Я сказал слишком много.
Ольвин уже через силу выдавил из себя улыбку.
- Мартин, если не секрет, как ты туда попал?
- Другим путем.
- Это... она тебя провела?
Он говорил, конечно, о белой тигрице. Он знал ее и очень хорошо! Вот теперь у него появилась тревога в глазах! Теперь, когда речь зашла о ней.