Озеро своим спокойствием и зеркальной чистотой навевало сон. Несмелые волны лизали песчаный берег еле-еле. На востоке небо было темное, а лес светло-салатовый, с розовыми стволами, подсвеченный косыми лучами заходящего солнца. А на западе была обратная картина - небо еще голубое, по-летнему ясное, а лес - темный, непроницаемый, грозный. Я стоял по колено в воде и крутил головой то вправо, то влево. Ольвин уже окунулся.
- Ну, ты чего? Ныряй!
- Нырнуть-то не долго.
- А что?
- Я же из Озерии. Для меня озеро - это не просто водоем.
- А, понял! Священнодействие. Тогда я уплываю!
- Подожди!
И я бросился в эту священную воду и поплыл. Я знал, что на том берегу должен быть большой плоский камень, ровный и гладкий как постамент, разогретый за день солнцем, на нем хорошо лежать, раскинув руки, смотреть на сосновые лапы и облака и ни о чем не думать. Черт возьми! Я здоров, я молод, я свободен, я никому ничего не должен, я могу говорить, что хочу, петь, что хочу, сочинять что хочу, не оглядываясь на то, понравится это какому-то самодовольному истерику или нет. Как я мчался сюда на Дедале! А теперь рассекаю воду. А потом найду мой камень, лягу на него, как два года назад, но никто уже меня не найдет и не пнет сапогом под ребро. "Какого черта! Мы уезжаем!"
- Плывем назад, Мартин?
- Мы же почти доплыли! Там есть такой гладкий камень...
- Мы опоздаем. Изольда будет сердиться.
- Она это умеет?
- Еще как!
- Ладно, тогда в другой раз.
На берегу я его рассмотрел: тонкий, но с сильными руками, среднего роста, если б не горб, был бы, наверное, высоким.
- Ты часто тренируешься?
- Приходится каждый день. Сила еще остается, а гибкость пропадает тут же.
- Слушай, а почему ты стал акробатом?
Ольвин шнуровал башмаки, но прервался и посмотрел на меня.
- Ты про это? - он показал на свой горб и усмехнулся, мне стало неловко от своего вопроса, - назло, - сказал он, - понимаешь, захотелось владеть своим телом. Да и выхода другого нет: если не тренировать мышцы спины, можно и совсем скрючиться.
- Ты с рожденья такой?
- Да. Поговаривают, что моя матушка нагуляла меня с каким-то бродягой, пока отец воевал под Алонсом. Она меня ненавидела до самой своей смерти, хотя делала вид, что любит. Деспотичная была женщина. Медведь ее задрал в лесу.
О матери он говорил безо всяких эмоций, с холодной иронией, деловито завязывая шнурки. "Я непривязчив!"
- А отец? - спросил я, ожидая еще большего презрения.
Но Ольвин задумался, посмотрел на небо, потом на озеро, потом в землю.
- Он слишком многого от меня хотел. Сам он человек слабый и ранимый, но самолюбия хоть отбавляй. Захотел сделать из меня "настоящего мужчину".
- Это как?
- А это в его понятии - сильный, целеустремленный и неразборчивый в средствах. Чтобы все боялись.
- Понятие времен Эриха Второго.
- Отец воевал под его началом и был ему предан и душой и телом. Соответственно, все черты короля: жестокость, грубость, властность, прямолинейность, - казались ему высшими добродетелями. Король - это эталон. Тогда многие так считали. Это сейчас другой король и другая мода, да и воюем меньше, всё больше наслаждаемся.
- Так может, твой отец уже переменил свои взгляды? Его образец настоящего мужчины благополучно скончался недалеко от того места, где мы с тобой сидим. И не спасла его ни воля, ни целеустремленность.
- Он не из тех, кто меняет свои убеждения. До сих пор ставит свечки за упокой своего незабвенного Эриха. Он по натуре раб, ему нужен кумир, пусть даже мертвый.
- Ты что, его видел?
- Странно, да? Что поделать, я навещаю его иногда, отец все-таки. Изольда об этом не знает.
- А ты его не боишься?
- Я от него никак не завишу. И потом, я теперь сильнее его. Кстати, Мартин, нам давно пора домой.
Обратно ехали медленно, лес постепенно остывал от дневного зноя, но закат с вечерней прохладой были еще далеко. Мы опаздывали, но какая-то блаженная усталость не позволяла двигаться быстрее. Ольвин наконец вышел из задумчивости, в которую его ввели, очевидно, мои расспросы об отце, и вспомнил обо мне.
- А ты уже бывал в этих местах?
- Приходилось. Я служил тогда графу Андорму, а он зять барона Оорла.
- Андорм? Столичный франт, если я не ошибаюсь?
- Один из любимцев короля. Но король переменчив как женщина, в последнее время мой граф не очень-то в чести при дворе.
- До нас тоже иногда доходят дворцовые сплетни.