«Сами делают или где покупают», — гадал Пиапон, глядя на мебель.
— Это тоже мой знакомый, Пора Оненко, богач, — шепнул Американ.
Пора, пожилой человек с реденькой бородкой, с хитрыми смеющимися глазками, вышел из-за перегородки, где шумно галдели пьяные голоса.
— А-а, Американ, а-я-я! Какой водоворот тебя затащил в такой радостный день? — обнимал Пора Американа. — Дочка моя родила сына, мучилась, мучилась, да вот шаман Корфа помог ей. Спасибо ему. Садись, садись к столу, и Пиапон тоже садись.
Пора пил водку с друзьями и с шаманом Корфой за перегородкой на обыкновенных нанайских нарах за низеньким привычным столиком. Здесь было все обычное, как во всякой нанайской фанзе, если не считать стоявшего в углу шкафчика с посудой.
Выпив три чашечки водки, Американ стал прощаться, ссылаясь на занятость, обещал вернуться вечером и вышел из дома.
— Не люблю этого хорька вонючего, — сказал он на улице. — Всегда хвалится своим богатством. «Я самый богатый на Амуре нанай! Я самый, я самый…» Где его богатство? Дурак, не знает он, что на Амуре есть нанай богаче его, да только они не хвастаются. Видел у него стулья какие, шкафчик, стол, кровать? Кровать для виду поставил, или, может, молодые на ней спят, а сам на нарах спит. Обожди, хорек вонючий, мы тоже не последние, увидишь.
— Ты тоже о богатстве любишь говорить, — улыбнулся Пиапон, — хочешь разбогатеть, а богатые почему-то тебе не нравятся.
— Много ты понимаешь! Будь богачом, но не хвались.
— Он и не хвалился.
— «Не хвалился», а видел, как важно сидит, как… Одним словом, сволочь он, хорек вонючий.
«Чего-то не поделили, что ли?» — подумал Пиапон.
— А-а, Американ, друг мой самый большой!
У дверей дома Валчана стоял высокий, широкоплечий, с черно-коричневым лицом рыбака, человек. Это был хозяин дома Валчан Перменка. Американ подошел к нему, они обнялись, похлопали друг друга по спине. Потом Валчан по-русски, за руку поздоровался с Пиапоном и пригласил их в дом.
— Катя, талу нарежь, есть приготовь скоренько, — распорядился он и, повернувшись к гостям, продолжал: — Приехали к нам вчера трое русских, двое молодые, а третий, видно, старший, с бородкой остренькой, усами, какой-то обросший, худенький и в очках. Ученые, говорит, мы, а сам интересуется такими безделушками — смешно! Здесь рядом со стойбищем есть большие камни, на них лоси, лица страшные начерчены. На некоторых завитушки точь-в-точь такие, какие наши женщины пальцами рисуют на черемуховых лепешках — дутун.
— Так в легенде же об этом рассказывается, — сказал Американ. — Как раньше на небе три солнца было, было так жарко, что камни были мягкие, как черемуховые лепешки. Вот тогда и сделали эти лица, узоры и зверей. А помнишь, в легенде, два лишних солнца убил ведь первый шаман из рода Заксоров, вот мой друг Пиапон — Заксор. Может, эти завитушки сделали Заксоры?
— Кто знает, — сказал Пиапон. — Легенда говорит, это нанай сделали.
— Теперь никто не помнит, — сказал Валчан, поднялся и принес маленькие фарфоровые чашечки, склянку водки. — Эти русские не нашли валунов, они под водой. Я им показываю, что изображено на скалах, а бородатый сомневается, говорит, это не человеческая рука сделала, это ветры, дожди сделали. В очках, четыре глаза, потому не видит, что это рука человека сделала. Старики рассказывают, что этими лицами, зверями интересовался какой-то приезжий ученый человек, несколько дней, говорят, что-то делал с ними. Умные люди, а безделицей занимаются.
— Если люди издалека приезжают, видно, эти камни цену имеют, — вставил слово Американ.
Валчан усмехнулся, странно посмотрел на друга и ответил:
— Продай их, деньги заработаешь.
— Тяжело везти в Сан-Син, лодка мала.
— А я все же немного денег получил. За то, что возил сегодня на лодке — заплатили.
Хозяин дома и гости пожелали всем родственникам, детям здоровья и выпили водку. Жена Валчана принесла тарелку мелко нарезанной талы из осетрины и опять вышла в летнюю кухонку.
«Будто нанайка», — снова восхитился Пиапон.
— Хватит говорить про камни, пусть ими бездельники занимаются, — сказал Валчан. — Ты, Пиапон, молчальник, наверно, слова от тебя не услышишь.
— Я не видел этих камней, изображений не видел, потому и молчу. Легенды говорят, что птиц и зверей на камнях выбивали нанай.
— Опять о камнях, — поморщился Валчан. — Рассказал бы, где охотишься.
— О, это удачливый охотник, лучший в наших местах, — вставил слово Американ.
— Охочусь, где придется, теперь ведь нет своих охотничьих мест.