– Пусть войдет! Мне кажется, что я его где-то видел.
– А как же, господин офицер. Вы видели старого Голдман в трюмэ в Екатеринодаре, где мы с вами сидели в одной камэре. Старый еврэй тогда кое-что вам рассказал, молодой человек9.
Поручик вспомнил его.
– Ах, это вы, мсье Голдман! Тот еврей, у которого есть три дочери?
– Он самый, господин офицер. Он самый. Старый Голдман действительно имеет трех дочерей. А что такое для бедного еврэя иметь дочерей в такое врэмя?
– Так вам таки удалось тогда выйти из ЧК, мсье Голдман?
– Удалось. Но ваше предсказание сбылось, молодой человек.
– А что я вам предсказал?
– Запамятовали? Так Голдман вам напомнит. Вы сказали, что и при белых еврэям не будет хорошо. И так и случилось.
– Но как вы попали в этот городок?
– Мне пришлось снова податься в город, где есть красные.
– Вот как? Вы бежали из тюрьмы ЧК и снова поехали туда, где есть тюрьма ЧК?
– Именно так, господин офицер. Это может показаться вам странным. Да мне самому это кажется странным. Но с ними легче вести дело. Они не считают нас губителями России, как белые. И здесь проживает мой дальний родственник. Он имел в этом городе торговлю. Но какая теперь торговля? Все хотят что-то покупать, но никто не желает платить. Платить деньгами. Все норовят сунуть евреэю расписку. А какое обеспечение? Вы спросите меня – какое обеспечение? И я вам скажу. Они говорят, вернём все после нашей побэды. Но когда она будет та самая побэда.
– Как вы узнали, что я здесь, господин Голдман?
– Я видел вас в окно, молодой человек. И я сразу понял, что это судьба. Вы знаете про депутацию?
– О чем вы? Какая депутация?
– В городе появился новый градоначальник. Или как вы его называете – военный комендант. И местные еврэи, хотят идти к нему. Но Голдман видел уже такие депутации в иных местах. Сначала они заверяют нас, что вернулась законность и порядок. А потом начинают погромы и грабеж.
– Уверяю вас, господин Голдман, что есть приказ главнокомандующего Антона Ивановича Деникина мирных жителей не обижать.
– Где тот Антон Иванович, молодой человэк. В Зенькове его нет. А мои три дочери здесь. Хоть они и не родились красавицами, но теперь солдаты не брезгуют ничем.
– Так чего вы хотите от меня, господин Голдман?
– Поселиться в нашем доме, господин офицер. Я предоставлю вам квартиру и стол совершенно бэсплатно…
***
Лабунский вечером смог убедиться, что Голдман совершенно прав. Солдаты и унтера из отряда капитана Герасимова разбились небольшими группами по 7 человек и отправились по адресам богатых евреев.
Один такой отряд явился в соседний с Голдманами дом в полночь. Это был особняк Вальцмана, богатого в свое время содержателя модных магазинов.
Высокий унтер-офицер приказал всем обитателям особняка собраться в гостиной.
– Ты местный торговец Вальцман? Так? – спросил унтер.
– Точно так-с, ваше благородие, – ответил еврей средних лет. – Но какая ныне торговля. Меня дочиста ограбили большевики! Ныне я беден как церковная мышь.
– Вот как?
– Именно так, господин офицер.
– Я унтер-офицер. Но я повидал вашего брата жида, Вальцман. И знаю, как с вами нужно разговаривать. Это большевики того не знают.
– Поговорить мы можем, но ценностей от того в моем доме не добавиться, господин офицер.
– Снова ты заставляешь нас, жид, действовать жёстко. А затем нас еще и обвиняют. Вы веками сосали кровь из русского народа. И ныне, когда народ стал на борьбу с вами, вы упорствуете.
– Я не упорствую, господин офицер. У меня ничего нет.
– Не желает Вальцман нам отдать ценности и деньги по-хорошему. Подвесить его! Посмотрим, что запоет.
Подвешивание, прием изобретённый Добровольцами, заключался в том, что на жертву надевают петлю и вешают на любой крюк в комнате. Но задохнуться жертве не дают. Подвешенного снимают и приводят в чувство и снова просят выдать деньги. Так продолжаться могло довольно долго.
Эти солдаты хорошо знали свое дело. И Вальцман повис на верёвке и стал дёргаться. Причем все члены его семьи при этом присутствовали. В доме поднялся женский крик. Дочь Вальцмарна заплакала10…
***
Шум разбудил поручика Лабунского.
Он накинул френч и вышел из своей комнаты.
– Что там за крики?
– Про что предупреждал вас старый Голдман. Но то грабят Вальцмана и вам вмешиваться не стоит.
– Но я слышу крики молодой женщины.
– То голос дочери Вальцмана Гели, – сказала младшая дочь Голдмана.
– Это какая-то банда работает? – спросил Лабунский.
– Можно сказать и так. Но все они носят погоны. Прошу меня простить за такие слова, господин офицер.
10
*Подобные сведения есть в работе Н.И. Штифа «Добровольцы и Еврейские погромы» в Книге «Революция и гражданская война в описаниях белогвардейцев». Отечество. Москва. 1991.