– Я не думаю, что нам стоит усложнять дело, – сказал Пётр Лабунский. – Но вы ещё не изложили план, товарищ Зотов.
– Посещает он свою пассию по вечерам в четверг. И аккуратен сволочь. Приходит в половину девятого вечера. Остаётся до утра.
– Четверг уже послезавтра!
– Значит послезавтра и сделаем его.
– А время для подготовки? – спросил Лабунский.
Зотов с уверенностью сказал в ответ:
– У меня все готово.
Штерн засомневался:
– Но стоит ли торопиться?
– А зачем тянуть время? – спросил Зотов. – Вы же сами твердили мне о срочности дела. Что и изменилось?
– Ничего! Все остается в силе.
– Я беру на себя техническое исполнение приговора, товарищи. Вы ведь не против, если точку в жизни товарища Чуева поставлю я, а не вы.
– Как будет угодно, господину… простите, товарищу Зотову.
***
Когда они покинули жилище Зотова, Лабунский спросил друга:
– Товарищ Зотов задумал избавить нас от всей грязной работы.
– Он и ранее говорил это! Но меня пугает его одержимость.
– С чего это?
– Одержимость убийством ради самого убийства. Есть в этом что-то нездоровое. Не находишь?
– Возможно. Но Зотова породила революция. Вот и пусть она борется со своим порождением.
– Я сомневаюсь теперь, что он способен мыслить трезво, – сказал Штерн.
– Во всём, что касается террора, он разбирается. Это заметно.
– Но не слишком ли скоро? Я рассчитывал, что акция не ранее чем через неделю. Всё стоит делать обстоятельно, а этот полагается на русский авось.
– Не думаю, что ты прав. Он хоть и авантюрист, но дело знает…
***
Воронеж.
Меблированные комнаты Климкина.
7 сентября.
Анна Губельман появилась в меблированных комнатах в полдень. Этот дом не был уплотнен и в него не поселили пролетариев. Советы словно для чего-то берегли доходный дом и пока не трогали прежнего владельца.
Анна на этот раз была одета как барыня. Хотя одежда её довольно потертая и чинена во многих местах. Но разве ныне кого-то можно было этим удивить? Город жил в тревоге приближающегося фронта и не обращал внимания на заплаты.
Губельман опустила вуалетку и вошла в дом. Её встретил расторопный молодой парень.
– Чем могу-с, мадам?
– Номер 12 зарезервирован. Мадам Соколова.
– Так точно-с, мадам. Все приготовлено-с, как при старом режиме-с! Через полчаса в номер подадут водку, хлеб и астраханскую селедку-с! Вас никто не побеспокоит, мадам.
Анна изображала сейчас очередную жертву времени, которая в обмен на еду торгует своим телом. Это не вызывало ныне вопросов. Дамочка стыдится своего ремесла, боится быть узнанной – вот и опускает вуалетку.
Вскоре в номер явился господин в пиджаке, под которым была гимнастерка. Его гражданские брюки были заправлены в сверкающие отполированные гуталином сапоги.
Он вошел и запер двери.
В дальнем углу комнаты в полумраке (на окнах были плотные темные шторы) его ждала женщина.
– Заставляете себя ждать, – строго сказала она. – Я опустила шторы как вы и хотели.
– Это в интересах дела, товарищ Анна. Времени у нас с вами теперь много. Нам нельзя покидать апартаменты ранее, чем через два часа. А иначе, зачем бы я отвалил столько денег этому халдею. У него не должно быть вопросов по тематике нашей с вами встречи.
– У нас с вами много вопросов для обсуждения.
– Начну с самого главного. В штабе Ударной группировки командарма Смеливачева есть агент Деникинской контрразведки. И это не предположение. Это уверенность.
– Приняла к сведению. Кто он вы не знаете?
– Нет. Я не допущен в штабе Добровольческой армии к таким секретам. И потому мне нужно выполнить моё нынешнее задание, чтобы подняться там. Вы понимаете всю важность дела, товарищ Анна? Для этого меня и внедрили к белым в 1918 году.
– Но откуда вы знаете, что деникинский агент именно в штабе нашей Ударной группы?
– Я случайно узнал, еще, будучи в Харькове, что сведения поступают из Воронежа. Этот человек владеет оперативной информацией.
– Значит штабист?
– Скорее всего штабист.
– Вы с какой целью прибыли сюда? – спросила она.
Мужчина ответил:
– Воронеже сейчас находится группа из офицеров Добровольческой армии. Их цель организация покушений на членов Реввоенсовета.
– Имена?
– Офицеров?
– Тех на кого будут организованы покушения.
– Члены Реввоенсовета Ударной группы Барышников и Чуев.
– Чуев? Из Ревтрибунала? – удивилась Анна. – Зачем нужно Май-Маевскому его устранение? Кто такой Чуев? Это председатель Ревтрибунала. Он не командует армией.