– Вот как?
– Но вам не стоит опасаться, товарищ Чуев. Я ведь на вашей стороне. О планах этой группы я знаю все.
– Но этот приговор для вас загадка?
– Мне непонятно его назначение. Но поговорим о деле. Мне нужен ваш маршрут.
– Маршрут чего?
– Как и с кем ездите на работу, и домой после работы. Куда выходите. Где бываете. Все.
Чуев показал на карте города свои маршруты. Она внимательно его выслушала и спросила:
– Это все?
– Да.
– Вы ответили не стразу. Почему вы колебались? Вы мне врете, Чуев!
– Я вам не врал, товарищ Губельман!
– Значит, сказали не все! Что вы утаили?
– Я посещаю один дом на улице Губернаторская.
– Зачем?
– Та проживает одна молодая женщина. Я иногда её навещаю.
– Её фамилия?
– Стоит ли …
– Фамилия? – строго повторила вопрос Губельман.
– Наталья Оболенская.
– Что? Вы сошли с ума, Чуев? Я положилась на вас, а вы преподносите мне такой вот сюрприз? Я доверила вам важную информацию. А у вас здесь интрижка как в плохом водевиле!
– Но чем это может помешать…
– Чуев! Опомнитесь! Вы председатель Ревтрибунала и если в Москве узнают о вашей связи, то ваша голова …
– Как же они узнают?
– Я хочу вас предупредить. Идеально чистая биография. Никаких связей с дворянками! Вы меня услышали?
– Да.
– А эту вашу связь мы постараемся скрыть так, чтобы никто и никаких концов не нашел.
– И как же вы это сделаете. Я не хотел бы…
– Террористы наверняка используют вашу слабость, и попробуют вас убрать именно в доме Оболенской.
– Вы это знаете?
– Нет. Но я сама на их месте устроила бы вам засаду именно там! Поэтому к Оболенской в день вашего посещения на этой неделе отправитесь не вы.
– А кто?
– Другой человек.
– Другой пойдёт к Наташе? Но…
– Товарищ Чуев! Интересы революции важнее ваших чувств.
– Я не хочу её смерти, товарищ Губельман!
– Товарищ Чуев! Я думала, что вы крепче! Что это за чувства?
– Но зачем поставлять её под удар? Она ничего не знает, и ничего не сделала.
– Возможно, что с ней и ничего не случится, товарищ Чуев.
– А если? – в голосе председателя ревтрибунала была тревога.
Анну удивила привязанность этого человека к женщине чуждого класса…
***
Воронеж.
Губернаторская.
8 сентября.
Зотов указал на окна 4-го этажа.
– Четвёртый этаж. Там квартира, которую занимало семейство нашей мадам. В настоящее время она там одна. И к ней придёт любовник, который и представляет для нас интерес! Я задумал спектакль, который поразит воображение большевиков.
Глаза Зотова светились недобрым огнем. Он был возбужден, и это обеспокоило Штерна.
– Какой еще спектакль, Зотов? Что за новости?
– Что делать если я люблю внешние эффекты. О деле должны говорить. Говорить долго. А что есть банальное убийство из револьвера? Сейчас ежедневно так убивают сотни людей. Идет война. Бандиты ножами режут граждан на ночных улицах и это тоже банальщина.
– Нам нужен результат, Зотов. И если вы не способны…
– Вам нужна смерть Чуева? Вы получите его смерть, товарищи. За это беспокоиться не нужно. Тот человек, что пришел к этой женщине умрет.
– Дело нужно сделать быстро и без всякого шума, – сказал Штерн.
– Я все сделаю. Я все понял, товарищи. Но вам лучше в квартиру не входить, товарищи. Вы слишком мягкотелы для дела.
– Мы были на войне, Зотов.
– Я это вижу. И повторю, что вам лучше не входить в дом. Посидите здесь и подождите, пока свет не выключится. Это будет знак для вас, что дело сделано.
Зотов взял свой объёмный саквояж и улыбнулся. От этой улыбки Лабунскому стало жутко. Бывший эсер уже не мстил ни большевикам, ни монархистам. Он превратился в убийцу и его вдохновлял сам процесс убийства важного лица практически в самом сердце «вражеской цитадели»…
***
– Что скажешь? – спросил Штерн у Лабунского, когда бомбист ушел. – Ты все еще считаешь, что он сделает дело?
– Сделает, но нам с тобой может не понравиться результат.
– Лишь бы устранил Чуева.
– Я бы сам покончил с ним просто. Выстрел из револьвера, через подушку и все. Но Зотов. Похоже, торопиться не собирается.
– Как ты сам сказал, Петя, пусть революция сам пожирает своих детей.
– Нехорошая улыбка у нашего бомбиста.
– Неприятный молодой человек.
Лабунский наблюдал за домом. Больше он не отвечал на вопросы Штерна. Но тот и не требовал ответов. В квартире на 4-ом этаже горел свет. Никакого шума не было. Прошло около двадцати минут.
– Что же он так долго? – спросил поручик.
– Не знаю. Для выстрела нужно несколько секунд. Возможно, Зотов желает поговорить с жертвой и насладиться её мучениями?